Виталий Вавикин - Старый новый мир (сборник)

— С мебелью проще. Её просто привезли с книгами, не спрашивая меня, нужна она или нет. Конечно, можно было отправить её в репликаторы для переработки, но…

— Но вместо этого вы отправили в переработку ту мебель, которая была у вас прежде?

— Верно.

Они прошли в гостиную, заваленную книгами, среди которых сутулился неуместный для этой обстановки репликатор.

— Выпьете что-нибудь? — предложил Хейнц.

— Да, пожалуй, стакан воды, — Жюстин шагнула к репликатору.

— О, — смутился Хейнц. — Я имел в виду не эту машину.

— Нет?

— В доме есть хороший винный погреб…

— Настоящее вино?

— Вас это смущает?

— Нет, просто… не думаю, что в нашей ситуации это уместно, — Жюстин почему-то вспомнила тяжёлую кожаную куртку Хейнца, её запах. — Хотя, почему бы и нет, — улыбнулась она.

Когда Хейнц ушёл, Жюстин подумала, что, возможно, именно сейчас, она снова увидит Просвет. Мысль переросла в уверенность, но эти чувства оказались лишь разыгравшимся воображением. Вокруг были старые, мрачные книги. Жюстин подошла к окну. Зимний сад выглядел одиноким и всеми забытым. «Интересно, кто ухаживает за деревьями летом?» — подумала Жюстин, попыталась представить Хейнца в роли садовника, но лишь снисходительно улыбнулась. После того, как репликаторы появились в каждом доме, почти все фабрики и заводы, кроме тех, что делают репликаторы, закрылись. На их месте были возведены сады, парки. Жюстин помнила, как на одной из корпоративных вечеринок Лари Эншо рассказывал о том, что когда-то давно мир стоял на грани экологической катастрофы. Воздух был отравлен химическими выбросами. Каждый день вымирал какой-то вид животных. Вода в некоторых реках стала такой грязной, что в них не было рыбы. Теперь это было не более чем историей, страшной сказкой, о которой новые поколения пытались забыть.

— Как вы думаете, — спросила Жюстин, когда вернулся Хейнц с пыльной бутылкой старого вина, — может, когда-нибудь миром станут править садовники?

— Садовники? — Хейнц неловко откупорил бутылку. — Почему бы и нет? Ведь миром уже правили инженеры.

— Вам не нравятся инженеры? — обиделась Жюстин.

— Ничего личного, — Хейнц разлил в бокалы вино. Красное, густое. — Просто я не думаю, что инженеры способны править миром. По крайней мере, тем миром, в котором мы живём сейчас.

— В мире Просветов вообще правит народ.

— Народ сможет править миром. По крайней мере, не все вместе. Сначала выделятся группы, затем появятся правящие элиты.

— Разве сейчас у нас нет правящей элиты? Или вы не считаете себя формой власти?

— Скорее символом власти, — Хейнц протянул Жюстин бокал с вином. — К тому же таких, как я, больше интересуют книги, музыка или картины, чем власть. Да и признание людей куда проще получить, написав хорошую книгу, чем придумав тысячу ненужных законов. Хотя сомневаюсь, что мы думаем об этом, когда начинаем работу. Есть просто идея, которая становится вдруг самой важной, — Хейнц улыбнулся, как-то растерянно, смущённо, затем выпил вина, подошёл к окну, долго смотрел на запущенный зимний сад. — Нет, не думаю, что от садовников будет больше пользы, чем от инженеров.

— Посмотрим, что они скажут о писателях, когда придут к власти, — пошутила Жюстин, сделала несколько больших глотков из бокала. Густое вино показалось ей точно таким же, как из репликатора. — Бокал тоже настоящий? — спросила она, желая сменить тему…

Поздним вечером Хейнц отвёл Жюстин в комнату для гостей. В комнату, которая была так же завалена старыми книгами, как и остальной дом. Книги были даже в ванной.

— Если снова увидите Просвет, обязательно позовите меня, — сказал Хейнц перед тем, как уйти.

Жюстин осталась одна. Спать не хотелось. Она приняла душ, выбрала в меню репликатора бокал красного вина, убеждая себя, что просто хочет сравнить его с настоящим, и убедиться, что разницы нет. Разницы действительно не было. Жюстин подумала, что если немного подправить программу, то репликатор с лёгкостью смог бы копировать и кожаную куртку Хейнца. Даже копировать тот странный запах. Нужно лишь занести в его базу все эти данные и всё… Жюстин поймала себя на мысли, что думает об этом лишь для того, чтобы отвлечься от тревоги. Тревоги за незнакомца из чужого мира. За Эдварда Ноя. Последний раз, когда она его видела, он был подавлен, растерян. Увидятся ли они снова? Или в следующий раз, когда появится Просвет, её встретит кто-то другой, собранный согласно голосованию? От этих мыслей ей стало не по себе. Жюстин сделала ещё бокал вина, долго ходила вдоль книжных полок, пытаясь выбрать книгу для чтения. Все названия и авторы были ей незнакомы. Жюстин остановилась, закрыла глаза и выбрала книгу наугад. Твёрдая обложка была старой, хрупкой и какой-то липкой на ощупь. От пожелтевших страниц пахло плесенью и пылью. Жюстин прочитала три главы и остановилась, когда главная героиня родила ребёнка от мужчины, которого не любила и теперь отказывалась смотреть на своего первенца. «Что ж, — подумала Жюстин, — эти книги действительно стары, как мир». История показалась ей скучной и ненастоящей, а описание родов — отвратительными и пошлыми. Сколько веков назад люди отказались от подобного способа репродукции? Жюстин не помнила точно, но знала, что очень давно. Два года назад она и Марк обращались в Клинику Рождения, чтобы проверить совместимость. Кажется, врач сказал восемьдесят семь процентов. Их провели в зал инкубационных камер, где созревали дети других семей. Сейчас Жюстин уже и не помнила, почему они с Марком отложили тогда этот вопрос в долгий ящик, да это было и неважно. Сейчас не важно. Жюстин покосилась на книгу, которую поставила на полку, и подумала, что если продолжить чтение, то можно найти не только сцену рождения ребёнка, но и сцену канувших в небытие отношений мужчины и женщины, предшествующих этому рождению.