Юлия Остапенко - Королевская охота

– Стоят-то еле, а бегают шустро, – процедил я.

– Не так уж и шустро, если кому-то из них хватило ума пить из реки, – хмуро ответил Дэвид.

Я медленно кивнул, прикидывая, что это значит. А значило это, что путь наш подходит к концу. Они и впрямь умирают, нелепо пытаясь оттянуть финал средствами, ведущими к смерти ещё вернее. Я внимательно оглядел участок суши у воды, где мы стояли. Следов было много, но все размазанные – словно эти двое не просто пробирались к реке, и даже не ползли, а катались по земле… или дрались. Между собой. За что дрались-то? За право подползти к воде первому, что ли? Не понимаю.

– Ладно, двигаем, – сказал я в очередной раз за эти дни и пошёл вдоль реки по следам.

– Эй, а позавтракать? – крикнул Илья мне в спину.

Я даже не обернулся. Мне было абсолютно наплевать, что они подумают. Теперь я чуял близость добычи, вправду чуял. Солнце едва поднялось, лёгкий ветерок гнал волны пыли по земле, слева дрожала река. И было очень тихо, абсолютно тихо, как всегда, как везде, во всём мире, кроме Мегаполиса, – там, где нет ничего, кроме бурого песка и красного солнца.

Парни нагнали меня, но через пару минут, и женщину я нашёл один. То, что это женщина, я понял по размеру её стопы.

Мой триумф, если это можно так назвать, был виден издалека, и последнюю сотню ярдов мои напарники проделали бодрым аллюром, спеша свернуть мне шею за то, что опять присвоил их законное удовольствие.

– Полегче, – осадил их я. – Я ничего не делал. Она сама.

– Не сама, – сказал Дэвид. – Глянь-ка.

Он присел перед трупом на корточки и, взявшись ладонью за обезображенное лицо, повернул его в сторону – так, что мы увидели разрез, зиявший поперёк горла. Крови вытекло совсем немного – я сперва её даже не заметил.

– Ничего себе, – сказал Илья.

– Странный народ, – протянул я задумчиво. – Дэйв, вот ты у нас самый башковитый – объясни мне, за каким хреном они себе укорачивают и без того недолгий век?

– Они это делали всегда, пока существовали, – с презрением сказал Илья и поднялся на ноги. – Они же и нас для этого создали, нет?

– Самоубийцы, – кивнул я.

– И убийцы, – добавил Дэвид. – Говорю же, она не сама это сделала. Это тот, другой.

– С чего ты взял?

– Ножа нет.

Ножа и впрямь не было. Забавно. Всё забавнее и забавнее, говоря начистоту. Так у наших клиентов ещё и ножичек завалялся? И они проползали ночью мимо нашего огонька, но вместо того, чтобы воткнуть этот ножичек в глотку одному из нас, устроили разборки между собой. Междоусобица, так сказать.

Мы и тараканы, папашка. Мы и тараканы.

Мы рассчитывали наткнуться на последнего бледняка или его труп самое большее через час, но шли гораздо дольше. Река сделала поворот к западу, но следы тянулись мимо русла, к холмам на горизонте, и мы пошли к холмам.

Тело последнего бледняка было там.

Я, честно, почувствовал едва ли не восхищение, когда увидел его. Он сидел, привалившись спиной к валуну, выступавшему из растрескавшейся земли, и, казалось, смотрел на нас. Нож, которым он убил свою подружку, валялся тут же, но без свежей крови на лезвии. Человеку не понадобилось убивать себя – он наконец-то умер сам, перестав терзать Дэвида неразрешимыми загадками. И, глядя на него, я готов был поклясться, что последний день он продержался исключительно на стремлении доползти до этого валуна и сесть, развернувшись к нам лицом. Он не хотел, чтобы мы нашли его труп, бесформенной грудой валяющийся в пыли. Он хотел смотреть нам в глаза.

Я подумал, что становлюсь сентиментальным.

Илья подошёл к бледняку и тронул труп ногой. Не пнул, просто тронул. Пинать уже не было сил.

– Как думаешь, бункер далеко? – спросил Илья. В его голосе прозвучало такое отчаяние, что я разозлился. Но прежде, чем я успел нахамить, ответил Дэвид.

– Бункера нет, Илья, – сказал он спокойно, водя пальцами по клавишам дозиметра. – Радиоактивность здесь, по стандартным меркам, просто безумная. Если тут что и было, обитатели давно вымерли.

– Тогда какого хрена…

– Я тебе больше скажу, – продолжал Дэвид, и от его холодного и слегка высокомерного тона я невольно развернулся в его сторону. – Я замерял радиоактивность зон, через которые мы проходили последние четыре дня. Она неуклонно росла. Бледняки, чтоб ты знал, лучше нашего с тобой в курсе насчёт таких вещей. Для тебя эта информация – балласт, а для них – жизненная необходимость. Так вот, этот парень целенаправленно пёр во всё более опасные районы. И когда встретил женщину – тоже. Причём, думаю, она понимала, что к чему.