Роман Шебалин: Резьба по глазу

Шебалин Роман

Pезьба по глазу

1.

Насчет Тудымова.

- Юрка, ты где?

Рита пожала плечами, слышала: хлопнула внизу дверь. Может, любила его, а, может, - кипящие карусели

города, слышишь, в тебе, над тобою - вьют, свивают: тебя в тебе! Ну где ты?

Где ты, когда - вернулась в пустые твои города, где сном он протянут в года безрассветного неба, где: услышишь, как падают листья и снег, и нечто иное, - так плавно, что сон твоих сказок - лишь отсвет, не более, туманных чужих лепетаний, когда

- проколышется тенью седою над городом самый беспомощной день, самый робкий, несмелый, - где ты, когда, вернувшись, вернулась в безумие: спать...

Да что ж я, право!

Топ-топ-топ и - шлеп! - кроссовками в листья с крыльца черного хода.

А ведь - морозный день, снег-вишь к вечеру обещали. Рита рассмеялась: "бедный глупый Юрка! Полгода нылся: познакомь да познакомь с Омовым, неужели забыл, что на сегодня договаривались? Странно, так часто и в школе бывало: день протусовались, а потом - как корова языком: и не он, и не я, словно просто глючились друг другу, забавно; вот и сейчас, будто только задремала на лавочке - такое приснилось. А впрочем, Юрке эдак и удобнее, сам все повторяет: сон, я, глюк... а что? с глюком как-то и удобнее!.."

Дом на Сущевском-Камерколежском найти, если знаешь, что - дом, дело двух-трех минут. Дом там остался один. Постройки тридцатых снесли, лет двадцать назад завод стали строить, еще что? Забор, очень длинный забор, детский сад, офисы турагенств и компьютерных фирм, ряды постоянно сломанных троллейбусов, далее - Миусское кладбище, Савеловский вокзал...

"А ведь стремно... раз, два, три."

Позвонила.

- Здравствуйте, Иван Вениаминович.

- А, Маргарита, проходите, прошу, очень хорошо, что Вы вовремя, за мной через полчаса - машина, так что там у Вас?

- Угу, сейчас, здравствуй, Тэодор,.. я даже особенно не задержу, вот...

- Пройдемте в кабинет; Тэодор, место.

- Это пьеса, пьеса про Великую Отечественную.

- Да-да, я и фамилию запомнил: Тудымов, странная фамилия, откуда такая? что ж это - он сам не пришел?

- Болен сейчас, а я вот обещала помочь...

- Невеста, небось?

- В смысле?

- Ну как же - его, он-то внизу на лавочке дожидается! он, конечно?

- Нет, он сейчас на работе...

- Да, однако, значит, не болен, что же Вы, Маргарита, меня так путаете?.. Прочитаю я, прочитаю.

* * *

- А, это насчет Тудымова? Мне понравилась пьеса, кроме того я посоветую показать ее моему другу Сереже... Сереже... Купчину! он молодой режиссер, да, я полагаю, он даст несколько дельных советов, и потом: пьесу надо ставить, пока она весьма актуальна, а мне это очень важно... Сереже я позвоню сегодня же, перезвоните мне завтра; и пусть придет автор, пусть не боится, скажите ему: мне понравилась!

* * *

- Алле, Юра! Юрочка, ну куда же ты пропал? Тебя давно ждет Иван Вениаминович, он даже уже сердится... Ты с ума сошел! Юр, перестань гнать!.. Может стрелку забьем? завтра или... Но Юр, все ведь гораздо проще, как будто мне это одной... Неужели ты хоть раз не можешь что-то нормально...

2.

Обнаруживается некоторая странность.

- Девушка, Вы извините меня, Вы не дочка Омова?

- Вовсе нет, я...

- Ой, я Вас спутала, тут к нему все приходила на той еще неделе его то ли племянница, то ли дочка, не помню, вот и на Платона да Романа приходила.

- Так это я, но...

- А я думала - спутала! вот ключи его, я цветочки... цветочки все...

- Ну что Вы, не плачьте.

- Нет, я нет... вот ключи, извините Вы, если что...

- Спа... спасибо...

"Вот так! теперь еще и его дочка или племянница. Кстати, ведь же за пьесой пришла. Что-то не везет Юрке. Умер наш писатель, умер!"

И Рите вдруг стало ужасно жаль этого старого веселого толстяка, который и бывало так всплеснет руками и: а, что, Маргарита, нечто не жиды издают такие вот газеты, гляньте на фамилии, о! Сиверс, а? еврей! или вот еще, Минкин, а? - и в хохот, так, что вскакивает Тэодор с ковра, пастью слово хватая водопады омовского хохота, а потом и сам приступает: гав-гав... Умер; а Тэодор где?

"Так и почти забыла, что стоит перед дверью. Войти? Хм, как это? Ну да - войти. Войти и забрать пьесу, сама видела: так, небось, на столе в круглом кабинете и лежит; а как придет кто? Так ведь не на долго, только взять - и сразу... Кто придет? - он умер. Умер.

Ну же, ну, ключ, быстрее; самое страшное - найти, как включается свет в пустой и темной квартире; сейчас вдруг Тэодор залает, а Омов из кабинета крикнет: кто там, всемирное нашествие нечто? А, Маргарита! как-то странно Вы, сами дверь открыли, откуда ключи у Вас? - Мне соседка дала, она приняла меня за Вашу родственницу.