Олег Шелонин - Операция 'У Лукоморья'

Левая покосилась на колпак. Размеры его тоже впечатляли.

- Зима была на дворе, - сердито сказал Чебурашка. - Чтоб на теплые вещи лезли. Носочки там, валеночки... Да что я тут перед вами оправдываюсь - дело прошлое.

"Ну, Гена... ославил. Сто лет прошло, а краснеть до сих пор приходится. Чтоб я твоих советов еще когда послушался..."

- Подъем! - Чебурашка, во избежание дальнейших расспросов, ткнул Саламандру концом железного посоха. Ящерка с трудом приподнялась и уставилась бессмысленными глазами на участников ночного шабаша.

- Вы хто? - пьяно спросила она.

- Мы свои, - почти трезво ответил Никита Ав-деевич. - Влезешь? кивнул головой на сапоги.

- Влезу, - тряхнула мордочкой Саламандра и принялась увеличиваться в объеме. Сапоги и все остальное пришлось ей впору. Пустой мешок примотали к посоху и сунули Саламандре в лапы.

- Сюда будешь картины складывать, - инструктировала ящерицу Правая. Как все полотна покидаешь, сразу назад. А мы тебе тут костерчик разведем, чтобы было куда возвращаться. - Никита Авдеевич при этих словах покосился в сторону боярских хором, сгруппировавшихся преимущественно в северо-западной части посада. - Будете знать, как воеводу хулить перед матушкой Василисой... - довольно пробормотал он.

- Погодите! - К Саламандре спешил Чебурашка, размахивая листом пергамента и колчаном стрел.

- Это еще зачем? - удивилась Левая.

- Стрелку пахану забивать будем! - пояснил домовой, разворачивая пергамент. На нем большими буквами было написано только одно слово: ПАПА.

- Мяу, - пронесся над лесной поляной чей-то хриплый надсадный голос. Мяу, - грустно повторил он.

- Бедный Гена, - сочувственно процокал папа-белка, выглядывая из дупла. - Молочка бы ему сейчас. Горлышко промочить.

- Пожалел, - сердито ответила мама-белка. - Детей спать не уложишь под этот кошачий концерт. - Она оттеснила мужа от выхода, не заметив, как рядом проскользнул бельчонок, таща в лапках еловую шишку.

- Геночка, до полуночи еще далеко?

- Мяу, - удрученно ответил Геночка.

- Далеко, - вздохнула мама.

- Мя... ик!... мя... ик!

- Кто-то вспомнил сердешного. Может, Яга? - Папа-белка вылез наружу и настороженно огляделся.

- Да замяукался он, - прожурчал чей-то сердитый голос. - Туесок тащи.

Папа-белка выволок туесок из дупла. На толстой дубовой ветке, нависающей над спокойной гладью ночного озера, восседал водяной.

- Полечи сердешного, - попросил он, выжимая в туесок свою зеленую бороду.

Вода не помогла. Мяуканье гармонично перемешивалось с нервной икотой.

- Ты воздуху побольше в грудь набери, - посоветовала мама-белка, - и не дыши.

Мяуканье прекратилось.

- Полегчало, - удовлетворенно сказал водяной.

- Ик!... мяу. Ик!... Ой!!!

Шишка, запущенная вредным бельчонком, звонко шлепнула "кота" по лбу, взмыла вверх и упала ему на колени.

- Ах ты... - Гена схватил шишку и в сердцах запустил ее обратно, чуть не сорвавшись с цепи, на которой восседал, отрабатывая свою повинность.

- У... ё... - Что-то шумно плеснулось в озере.

- А? Что? Горим? Чего тушим? - всполошенно закричал кто-то из кустов. На поляну выполз мокрый леший.

- Да нет, папа, не горим, - ответил Гена, вертя головой в поисках бельчонка. - Это, по-моему, на тебя водяной упал.

- Зачем? - ошалело спросил леший.

- Случайно, - недовольно пробурчали из озера.

- Геночка, - дверь избушки распахнулась, - завтра домяукаешь...

- Завтра я не мяукаю. Завтра у меня стрижка.

- Ну послезавтра, - засмеялась Яга. - Тут наше яблочко такую фильму по блюдечку крутит. "Еммануель" называется. Я в молодости и то скромнее была.

Гена на мгновение задумался, вспоминая рассказы Яги о ее бурной молодости, и решил, что на это стоит посмотреть. С бельчонком можно разобраться и завтра.

- Совсем из головы вылетело, - почесал затылок леший, когда за сыном захлопнулась дверь. - Стрижка... кого ж ей завтра прислать?

- Вот завтра и будешь думать, - рассердилась мама-белка. - Вы дадите мне детей уложить или нет?

Леший обреченно вздохнул. Затрещали кусты. Поляна опустела.

11

Тяжелый засов каменной двери подземелья со скрипом и скрежетом встал на свое место. Кощей вытер со лба обильно выступивший пот и облегченно вздохнул. Самое ценное из магического арсенала было схоронено.

- Замок ей подавай! - бормотал Его Бессмертие, поднимаясь по мокрым, осклизлым ступеням тайного хода. - А я теперь пыхтеть должен... Что там у нас на очереди? Ковры, мебель, картины... Ненасытная! Да за одни полотна... Знала б она, сколько золота я только за картины отвалил! Лучшие мастера старались... но ничего... дровишек в залы наколдую... пусть жрет, пока не подавится.