Лев Могилев - Железный человек

Но ведь есть и другие системы, действующие по тем же физическим законам, но занимающие в жизни иное место — живые системы.

Организм, в отличие от машины, имеет свое собственное отношение к окружающей природе. У машины нет своих потребностей, у организма они есть! Это — проявление субъективного…

Субъективное внесло немалую путаницу в научные толкования Оно породило сотни всяких «измов», от которых ученый открещивался, как от нечистой силы. Эти «измы» были своего рода «умственной клеткой» и прежде всего мешали смелому научному сопоставлению разнообразных явлений. Боязнь сопоставлений в большей степени коснулась биологов, она перешла в страховку, в открещивание. Я подчеркиваю: боязнь и познание несовместимы. Было время, когда кибернетика как наука отрицалась. Правда, и тогда были сделаны смелые попытки моделирования биологических процессов. Позднее этот путь получил официальное признание. Я напомню о тех электронных «игрушках», которые свое время экспонировались на выставках… Но все эти «мыши», «черепахи», «белки», «клопы» и «моли» лишь моделировали нервную деятельность животных. У них не было своих собственных потребностей. «Белка» хватала шарик не потому, что он ей был нужен как пища, а потому, что так предусмотрел экспериментатор, «черепаха» двигалась к свету не потому, что свет был ей жизненно необходим. В свое время американский физиолог Леб выдвинул теорию, согласно которой реакции низших организмов осуществляются именно по такому «машинному» принципу. Более того, он считал возможным перенести этот принцип и на высшие формы жизни. Совершенно ясно, что он учитывал лишь общность физических законов между машинной и живой системами, но не принимал к сведению отношение этих систем к окружающему миру.

Моделирование процессов жизнедеятельности вообще и нервной деятельности в частности позволило глубже познать эти процессы, но, согласитесь, то был иной путь познания.

Совершенно новым, я бы сказал необычным, был путь создания таких систем, которые вступили в особые, новые отношения со средой, у которых появилось субъективное отношение к окружающему. Я, что необходим мо подчеркнуть сразу, не признаю субъективное в вашем пошленьком понимании. К черту «самокопание», оно так же вредно для познания, как злоупотребление наркотиками!

Я утверждаю, что дело не в ФИЗИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ПРОЦЕССОВ, ПРОТЕКАЮЩИХ В ДАННОЙ СИСТЕМЕ, а в ОТНОШЕНИИ К ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЕ. И в этом смысле не имеет значения, какая это система: ОРГАНИЧЕСКАЯ или НЕОРГАНИЧЕСКАЯ, БИОЛОГИЧЕСКАЯ или ЭЛЕКТРОННАЯ.

То, о чем говорил профессор, было так ново для меня. Но усталость от пережитого сегодня мешала мне достаточно четко воспринять слышимое.

— Вижу, что на сегодня для вас довольно и бесед, и впечатлений, — сказал Кэви и знаком дал понять, что я свободен.

Какие странные формы может принимать мысль! Она может двигаться по неведомым путям, независимо от воли. Впрочем, все — бред… Но не в этом дело… Меня сутками беспокоит какой-то навязчивый вопрос. В чем он? Каково его словесное оформление — не знаю… Но он все время подсознательно во мне…

Моя работа — удивительна! Я тихо передвигаюсь по подземным галереям, поднимаюсь и опускаюсь на лифтах, стою на висячих мостиках, у окон иллюминаторов и наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю… Порою мне кажется, что я до какой-то степени воспринял форму машинного бытия, что слился с ней. Но это не так. Чаще всего я испытываю подавленность. Невероятная сложность, невероятное совершенство! И все тот же темный, неясный мне вопрос…

Вот он! Я знал, что найду его словесное выражение… Вот он: ВО ИМЯ ЧЕГО?

Как не мог я осознать его раньше? Ведь он жил во мне, кричал во мне, искал выхода.

Я стремлюсь проникнуть в машинную мудрость и предоставить профессору данные… Во имя чего?

Я наблюдаю, как трудятся невероятные машины… Во имя чего?

Я вижу, одни совершенные машины создают другие, еще более совершенные. Во имя чего?

Хорошо же! Я спрошу у них об этом, я получу ответ!

Неумолимый вопрос… На него нет ответа. Я обошел все закоулки подземного царства, я научился понимать машины… Правда, далеко не полностью. Разве можно поспеть мыслью за ними? Машины подавляют.

Боже! Неужели человек так слаб и примитивен! Но в это нельзя поверить, это противоречит всему, всей жизни…

Да, для машин нет ни прошлого, ни будущего, но они находятся в бешеном темпе деятельности. Во имя чего? Может быть, в этом мудрость, как говорил Кэви. Но ведь и он не ответил на вопрос.