Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенной. Врата мироздания.

— Я должен, — сказал он.

Он отдал ей второй кинжал, который закрепил на подол ее платья.

Ему было мучительно оставлять ее такой беспомощной и одинокой, но у него не было иного выхода.

— Лучше убей меня сейчас, прежде чем покинешь, — взмолилась она. — Я слишком многое пережила, большего я не смогу вынести.

Он коснулся ее губ и возразил:

— Ты все сможешь. Ты сильнее, чем была прежде, и всегда была сильнее, чем казалась. Посмотри на себя. Ты можешь сказать «убить» и «смерть», даже не моргнув глазом.

Он побежал, пригнувшись, к месту, где оставил своих друзей с гворлами. Оказавшись, по его расчетам, в двадцати ярдах от него, он остановился и прислушался. Ничего не было слышно, кроме крика ночной птицы и приглушенного вскрика откуда-то из замка. Опустившись на четвереньки, с кинжалом в зубах он подполз к месту, куда падал свет из окна его покоев, ожидая в любой момент почуять заплесневелый запах и увидеть искривленные силуэты гворлов.

Но там никого не оказалось, только остатки паучьей сети, указывающие на то, что гворлы действительно были здесь. Он порыскал вокруг. Когда стало очевидным, что никаких следов, указывающих на то, куда они могли двинуться, тут не сыскать, а солнечные лучи выдают его часовым на мосту, он вернулся к Хрисеиде. Она прильнула к нему и заплакала.

— Видишь, я все-таки здесь, — сказал он. — Но теперь мы должны убираться отсюда.

— Мы вернемся в Океанос?!

— Нет, мы отправимся за моими друзьями.

Они двинулись мимо замка к монолиту. Отсутствие барона скоро будет замечено. На много миль вокруг укрыться будет сложно. И гворлы, зная это, тоже должны ускоренно двигаться к Дузвиллнавале. Как бы им не хотелось заполучить рог, они, вероятно, решат, что Вольф утонул или растерзан драконами. В данный момент рог для них недосягаем, и они вернутся за ним, когда это станет безопасным.

Вольф рвался вперед. Они практически не останавливались, позволяя себе лишь короткие привалы, пока не добрались до густого леса Раухвальд, Там они ползком пробирались под спутанными ветками терновника и сквозь переплетения кустов, пока у них не начали кровоточить колени и не заболели суставы.

Хрисеида рухнула без сил. Вольф собрал немного росших тут в изобилии ягод. Они проспали всю ночь, а утром возобновили свое передвижение на четвереньках. К тому моменту, когда они достигли другой стороны Раухвальда, тела их представляли сплошную рану. Но на другой стороне, несмотря на все его опасения, их никто не поджидал.

Это и еще одно обстоятельство несказанно обрадовали его. Он наткнулся на доказательства того, что гворлы тоже прошли этим путем. На колючках терновника остались клочки их жестких волос и куски ткани, без сомнения принадлежащие Кикахе.

Через месяц они добрались, наконец, до подножия монолита Дузвиллнавалы. Они знали, что находятся на правильном пути, поскольку до них доходили слухи о гворлах, и им даже доводилось разговаривать с теми, кто видел их издали.

— Интересно, почему они настолько удалились от рога, — недоумевал Вольф. — Наверное, они собираются спрятаться в пещере на поверхности горы и вернутся, когда про них забудут.

— Или, возможно, — добавила Хрисеида, — Господь приказал им сначала доставить Кикаху. Он был как блоха в ухе Господа, и тот приходил в бешенство при одном упоминании его имени. Может быть, Господь хочет удостовериться в том, что Кикаху убрали с дороги, прежде чем снова послать гворлов за рогом.

Вольф был с ней согласен. Может, даже Господь собирался спуститься из дворца по тем же тросам, на которых он спустил гворлов. Это, однако, казалось маловероятным, так как Господь боялся застрять здесь.

Станут ли гворлы поднимать его обратно?

Вольф молча созерцал невероятные высоты башни Дузвиллнавалы. Она, по словам Кикахи, была, по меньшей мере, вдвое выше монолита Абхарплунты, поддерживавшего ярус Дракландии, воспаряя на шестьдесят тысяч футов или выше, а существа, жившие на карнизах и в нишах, были точно такими же странными и голодными, как и на других монолитах. Дузвиллнавала была бугристой, подвергшейся эрозии, иссеченной и щетинистой. На ее разрушенной поверхности имелась огромная впадина, похожая на темный разверстый рот. Казалось, этот великан готов сожрать каждого, кто посмеет его обидеть.