Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенной. Врата мироздания.

Они что было духу мчались к Вратам, надеясь, что они установлены в устойчивом месте, и рассчитывая обрести там твердую почву под ногами.

Они добрались до безопасной зоны как раз вовремя. Поверхность за ними внезапно вогнулась, образовав широкое углубление, затем впадина превратилась в узкий колодец. Стенки его сомкнулись, издав чавкающий звук. Еще несколько мгновений, и дыра исчезла. Вновь перед ними расстилалась ровная гладкая поверхность, испещренная редкими норами со стеблями, все еще продолжающими вибрировать.

— Ну и ну! — бормотал Лувах. — Клянусь Лосом!

Он был бледен, веснушки проступили на его лице, как Млечный Путь.

Вольфу тоже было не по себе, словно он попал в землетрясение. И его сильно тревожило смутное подозрение, что на самом деле все обстоит еще хуже.

Позади послышалось чье-то восклицание. Повернувшись, Вольф увидел Паламброна, попытавшегося вернуться через Врата, сквозь. которые он только что вошел. Он, очевидно, следовал за ними и, выждав некоторое время, чтобы они успели отойти на приличное расстояние, рискнул шагнуть под арку. Теперь он тоже попал в ловушку.

Впрочем, его ждало нечто похуже. Приказав братьям, решившим растерзать убийцу на куски, оставить его в покое, Вольф приблизился и, не скрывая своего презрения, оглядел трясущегося и стучащего зубами брата.

— Паламброн, — объявил Вольф, — тебя приговорили к смерти, потому что ты нарушил перемирие и убил своего брата.

Увидев, что немедленная расправа ему не грозит, Паламброн обрел мужество и считая, что у него еще есть шанс, он выкрикнул:

— По крайней мере, я не ел собственного брата! И я не виноват! Мне пришлось убить его! Он первый напал на меня!

— Эниона ударили по затылку, — возразил Вольф.

— Я не виновен! — кричал Паламброн. — Он упал в драке, а когда начал подниматься, я схватил камень и ударил. Разве я виноват, что он подставил свой затылок? Неужели я должен был ждать, пока он повернется и бросится на меня?!

— Я вижу, говорить с тобой бесполезно, — сухо бросил Вольф. — Ты свободен. Никто не станет марать о тебя руки. Но с нами ты не можешь останься. Иначе никто не будет чувствовать себя в безопасности.

— Вы позволяете мне уйти? — удивился Паламброн. — Но почему?!

— Хватит болтать! — рявкнул Вольф. — Если через десять минут ты не скроешься с глаз, я больше никого не буду сдерживать. Тебе лучше уйти подобру-поздорову. Ну!

— Минуточку! — встревожился Паламброн. — Что-то тут не так. Нет, я никуда не пойду!

Вольф сделал знак остальным:

— Вперед! Убейте его!

Паламброн завопил и, повернувшись, со всех ног бросился бежать. Убедившись, что его никто не преследует, он перешел на шаг.

В этот момент почва за ним вспухла и вздыбилась в два человеческих роста. В миг, когда волна набрала максимальную высоту, Паламброн вновь оглянулся. При виде устремившегося к нему гигантского вала, он издал отчаянный вопль и кинулся прочь. Волна резко спала и сотрясение почвы опрокинуло беглеца, сбив с ног. Паламброн с трудов поднялся и, шатаясь, побежал дальше.

Тут почва перед ним ушла вниз. Он вскрикнул и круто свернул в сторону. Ужас, казалось, придал ему силы. Вновь на его пути разверзлась дыра и вновь Паламброну удалось увернуться. Но навстречу ему уже поднималась новая волна. Несчастный еще раз попытался свернуть, но поскользнулся и упал. Вздыбившийся вал скрыл его от глаз Всевышних. На минуту волна застыла, чуть заметно подергиваясь, затем осела, и поверхность снова стала гладкой — лишь слегка выпирал холмик длиной в шесть футов.

— Проглочен, — выдохнула Вала. Она была заметно возбуждена: широко раскрытые глаза сияли, рот приоткрыт. Она провела языком по губам.

— Похоже, что отец действительно создал для нас чудовище, — произнес Вольф. — Не удивлюсь, если вся планета покрыта шкурой этого... велтизиера.

— Что-что? — переспросил Теотормон. Его глаза все еще были полны ужаса. И хотя голод явно не пошел ему на пользу, но за последние три минуты он, казалось, похудел еще на пятьдесят фунтов. Кожа на нем висела складками.

— «Велтизиер»— это мир-животное. Из германской мифологии. Это на земном языке.

«Планета, покрытая шкурой, — думал он. — Или, возможно, не шкура, а амеба размером с континент. Амеба, завладевшая этим миром». Жуткая картина наводила страх.

Оболочка амебы жила, и этого нельзя было отрицать, но как же эта чертова тварь не умирает с голоду? Миллионы тонн протоплазмы нужно ведь чем-то кормить. Конечно, она поедает животных, но вряд ли их здесь водится в достаточном количестве, чтобы поддерживать жизнь в этой разросшейся клетке.