Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий

— Вам лучше вымыться! — выпалил Пол. — И уберите эту глупую пушку.

Мумия прислонилась к люку корабля. «Вы Пол Холл, — сказала она. — Ради Бога, дайте чего-нибудь поесть».

Пол смотрел мимо незнакомца. «Разве там недостаточно?

— Он протиснулся в корабль и, конечно, увидел множество пакетов с CHON-пищей точно в том положении, в каком он их оставил. Мумия рылась в контейнерах с водой, по крайней мере три разорвала, пол был мокрый и грязный. Пол протянул пакет. — Говорите ниже, — сказал он. — Кстати, кто вы такой?»

— Робин Броудхед. А что с этим делать?

— Кусайте! — выпалил Пол. Он сердился не на этого человека и не на его запах, а на себя. Он все еще дрожал. Он ужасно испугался, что неожиданно наткнулся на Древнего. Но — Робин Броудхед! Что он здесь делает?

Но тогда он не мог задать этот вопрос. Броудхед буквально умирал с голода. Он поворачивал в руках плоскую пластинку пищи, хмурясь и тряся головой, потом откусил угол. Как только он обнаружил, что она съедобна, он набил рот быстрее, чем успевали пережевывать зубы. «Полегче, — встревоженно сказал Пол. Но было уже поздно. Незнакомая пища после долгого голода подействовала, как и следовало ожидать. Броудхед подавился, закашлялся, и его вырвало. — Черт возьми! — рявкнул Пол. — Вас учуют повсюду, вплоть до веретена!»

Броудхед откинулся, тяжело дыша. «Простите! — пробормотал он. — Я… я думал, что умру. Чуть не умер. Можете дать мне воды?»

Пол позволил ему пить понемногу и сгрызть по кусочку коричневого и желтого пакетов, самых мягких из всех. «Медленно! — приказал он. — Позже получите еще. — Но он уже начал сознавать, как хорошо иметь рядом еще одного человека после — сколько же времени прошло? — после почти двух месяцев одинокого блуждания, прятанья и планирования. — Не знаю, что вы здесь делаете, — сказал он наконец, — но я рад вам».

Броудхед слизал последние крошки с губ и умудрился улыбнуться. «Очень просто, — ответил он, не отводя взгляда от пищевых пакетов в руках Пола. — Я прилетел спасти вас».

Броудхед был обезвожен и чуть не задохнулся, но не очень пострадал от голода. Он до крошек съел все, что дал ему Пол, и потребовал еще. Съел и это, после чего оказался в состоянии с помощью Пола убрать грязь после себя. Пол нашел среди запасов Вэна чистую одежду — на поясе она, впрочем, не сходилась — и отвел к самому большому желобу с водой, чтобы он помылся. Не из страсти к чистоте. Из страха. Древние слышат и видят хуже людей. Но носы у них поразительно чувствительны. Через две недели после пленения Ларви и Вэна, когда много раз он сам чудом избегал Древних, Пол научился трижды в день мыться с ног до головы.

Иногда и чаще.

Он занял позицию у пересечения трех коридоров и караулил, пока Броудхед смывал с себя грязь от тридцатидневного пребывания на корабле хичи. Спасти их! Прежде всего это не совсем правда — намерения Броудхеда сложнее и тоньше. Во-вторых, планы Броудхеда и планы Пола, составленные им за эти два месяца, не совпадали. Броудхед хотел каким-то образом выманить информацию у Мертвецов, лишь смутно представляя себе, что он с ней сделает. И он ожидал, что Пол поможет ему перетащить две-три тонны механизмов по Небу хичи, невзирая на риск и не справившись с желаниями самого Пола. Беда в том, что освободитель всегда считает себя главой операции. И он ожидал благодарности Пола!

Что ж, признался он себе, внимательно поглядывая вдоль коридоров — в последнее время, впрочем, Древние не так бдительны, как были вначале, — Он был очень благодарен Броудхеду, если бы тот появился в первые дни — дни страха, когда он убегал, прятался, боялся задерживаться на месте; или пару недель позже, когда у него начал формироваться план, когда он рискнул проникнуть в помещение Мертвецов, установил контакт с Пищевой фабрикой — и узнал, что Пейтер Хертер умер. Корабельный компьютер теперь для него бесполезен; он слишком медлителен и перегружен передачей сообщений на Землю. Мертвецы сводили его с ума. Он был предоставлен себе. И медленно приходил в себя, начинал планировать. И даже действовать. Когда он убедился, что может подходить к Древним совсем близко, если чисто моется и не издает запаха, он начал осуществлять свой план. Подглядывать. Изучать. Записывать — это было труднее всего. Очень трудно вести запись наблюдений за врагом, указывать, какие коридоры он посещает чаще, а в каких почти никогда не бывает, если не на чем писать. И нет часов. Нет даже смены дня и ночи в неизменном свете голубых металлических стен хичи. Ему наконец пришло в голову использовать в качестве часов при наблюдении за ними привычки самих Древних. Когда он видел группу Древних, идущих к веретену, в котором неподвижно лежит Древнейший, он знал, что они идут спать. Они спали все в одно и то же время — вернее, почти все, как будто повинуясь неслышному приказу, и поэтому иногда он осмеливался все ближе и ближе подходить к месту, где держали взаперти Вэна, Джанин и Ларви. Даже видел их издали несколько раз, прячась за кустом фруктоягод, когда Древние начинали просыпаться; он затаив дыхание всматривался меж ветвей и потом убегал. Он знал. Он все продумал. Их не больше ста, этих Древних, и ходят они группами по двое и трое.