Еремей Парнов - Пылающие скалы

— Это не для меня. Для одного человека. Проявить есть где?

— Сандыг и проявит. Его игрушка.

— Вертолёт не скоро ожидается?

— В начале недели должен быть. Последняя бочка солярки осталась. Начисто выжгли. Хочешь в Москву отправить?

— Как можно скорее. — Кирилл перемотал плёнку и вынул кассету.

— Дней десять будет идти, не меньше.

— Что делать? От нас не зависит. А холодно тут! — Кирилл спрятал в рукава озябшие руки. — Пойдём погреемся?

— Можно. Профессор Майдар опять приехал. Всё равно к нам завернёт. Он сейчас на буровой.

— Волнуется старик.

— Все мы волнуемся. Как же иначе?

Майдар, с которым Кирилл познакомился ещё в Улан-Баторе, подъехал уже в сумерках. Его утеплённый газик с приспособлениями для движения по пескам на колёсах остановился у самого крыльца, вспугнув хилого шакала, привлечённого духом варёной баранины.

— Ужинаете, молодые люди? — Он пригладил седую щеточку усов. — Достойное занятие!

— Садитесь с нами, товарищ Майдар, — пригласил Кирилл, вставая.

— Я уже перекусил немножечко на буровой, но лишний раз не помешает. Умный монгол всегда наедается впрок. Нет-нет! — заметил он движение Лобсана в сторону початой бутылки. — Почки не позволяют.

— Оказывается, и в Монголии есть болезни? — попытался пошутить Кирилл. — На таком мясе и молоке?

— Везде люди болеют, везде, — грустно закивал старый геолог. — Я вчера с товарищем Северьяновым разговаривал. Так он сказал, что Игнатий Сергеевич серьёзно болен. Вот уж беда так беда.

— Опять? — вздрогнул Кирилл. — Как же это? — он беспомощно заморгал. — Когда я улетал из Москвы, он уже поправлялся. К нему в больницу с работой ездили!

— Значит, ухудшение наступило. Бывает, — сказал Майдар.

— Состояние очень тяжёлое? — спросил Кирилл в надежде на утешительный ответ.

— Северьянов говорит, очень. Он вам привет передавал, ваш Дмитрий Васильевич.

— Спасибо, — кивнул Кирилл.

— Корват поправится, — уверенно заявил Лобсан. — Я знаю. Он ведь такой… Настоящий батор!

— Два инфаркта — не шутка, — прицокнул Кирилл. — Притом он всё так близко принимает к сердцу…

— Да, такой человек, не переделаешь, — с восточным фатализмом вздохнул Майдар. — Думаю, наш газ для него лучше всякого лекарства окажется. Сразу на поправку пойдёт… Вы нового ничего не надумали?

— Мы тут посоветовались ещё раз с Кириллом Ионовичем, — с важным видом высказался Лобсан, — и пришли к выводу, что действовать надлежит согласно первоначальному плану. Это подтверждается анализом степени восстановления сероцветов. Я принял решение продолжить бурение на седьмой и четвёртой, а также возобновить проходку на одиннадцатой. Вплоть до палеозоя.

— Ты принял решение? — чуточку дрогнув уголком губ, переспросил Майдар. — И приказ о возобновлении проходки уже отдал?

— Я хотел сказать, — без тени смущения поправился Дугэрсурэн, — что принял решение внести такое предложение.

— Хорошо, — кротко согласился профессор. — Обсудим.

Пока не выключили свет, они втроём посидели над картой, прикидывая, в каких ловушках мог спрятаться сжатый под высоким давлением газ.

Остановился движок, и стало слышно, как воет на буровой бешено вращающаяся турбина, днём и ночью вгрызаясь алмазными коронками в гранитный чехол.

— Я уверен, что за гранитом пойдут алевролиты, — сказал Лобсан, прислушиваясь.

— Там видно будет, — тяжело поднялся, массируя поясницу, Майдар. — Надо ехать, хоть и не хочется.

— Может, останетесь? — предложил Лобсан.

— Нельзя. Мне послезавтра высокому начальству докладывать.

Проводив Майдара, Лобсан сразу же полез на нары, а Кирилл зажёг керосиновую лампу и раскрыл тетрадь.

Возникло причудливое видение, образ, точнее, прямо никак не связанный с тем, о чём он так неотступно думал, но завораживающе волнующий, неуловимый.

Последняя океанида