Нина Пунтус - Город дождя

– Моя прекрасная Лилит! – протянул он нараспев и нескромно поцеловал её прямо в губы. – Выглядишь неотразимо. Глядя на твою красоту, я всегда испытываю танталовые муки.

Она рассмеялась очаровательным игривым смехом, а потом представила нас друг другу. Адам сразу окрестил меня “таинственной невидимкой”, вероятно, из-за моей привычки завешиваться волосами: они были длинные и густые, поэтому, когда я распускала их, служили мне надёжным прикрытием от лишних любопытных взглядов, не пуская в мой тёмный заснеженный мир непрошенных чужаков, которым вовсе не нужно было видеть, как там стремительно замерзают моря и реки, как почва покрывается ледником, как гибнет вокруг всё живое.

– Люблю эту работу, – сказал Адам, взглянув на картину Макса Эрнста “Европа после дождя II”. – Трагическое зрелище.

– Не такое уж трагическое, – возразила Лекса. – Взгляни, какое ясное небо. Тут есть надежда.

Адам посмотрел на неё с таким обожанием и страстью, что мне стало неловко. Я почувствовала себя третьей лишней.

– Ты права, – произнёс он, – ведь как сказал великий Гёте: “Надежда живёт даже у самых могил”.

– Не всегда, – вдруг сказала я и тут же пожалела.

Лекса догадывалась, что меня мучает, хотя я делилась с ней далеко не всеми мыслями, но мне вовсе не хотелось обнажать свою душу перед совершенно незнакомым мне человеком: к этому времени, я уже окончательно убедилась, что это глупо и бесполезно. В конце концов, что привело меня к такому невесёлому концу? Маленький биоробот дал сбой и захотел перерезать собственные провода или как-то иначе отключить своё питание? Моя собственная гордость? Возможно. Но больше всего – отчаянье и потеря надежды. Чтобы как-то ответить на любопытный вопрос в глазах Адама, я сказала:

– Я просто подумала о том, что если бы испытывала невыносимые муки, умирая от неизлечимой болезни, и знала, что жить мне осталось лишь несколько дней, то я бы сама ушла из жизни. Потому что болезнь не должна победить. Последний шаг должен быть за мной.

– Ты слышишь? – сказала Лекса своему знакомому и многозначительно посмотрела на него.

Он кивнул и странно улыбнулся ей в ответ. Лекса поняла меня, я в этом не сомневаюсь. Единственное в чём я не уверена – чувствовала ли она подобное, думала ли об этом, или только понимала. Но за одно только это понимание я боготворила её. Мне было тяжело, когда она вдруг предала меня – исчезла в моей жизни, равнодушно попрощавшись. Как правило, люди остаются безразличными к чужим проблемам, если только они не затрагивают их интересы. Это не секрет. Хотя, думаю, даже в самом героическом альтруистическом поступке можно найти корысть, стремление к выживанию, обычные страхи. Будь Саша сейчас рядом и услышь эти мысли, он бы непременно возразил мне, стал приводить множество примеров, что-то доказывать, а я бы отпиралась и не соглашалась до последнего, в тайне от своего друга, испытывая к нему самую нежную благодарность за эти далёкие, но на время согревающие слова. Только Саша всегда был рядом, даже находясь от меня за тысячи километров. Он пытался избавить меня от страданий, но теперь сам мучается из-за меня, а я ничего не могу исправить.

Не знаю, как бы повёл себя Мир и другие вампиры, так и не дождавшись моего ответа: мне не пришлось это узнавать – возникший шумный гул над головой отвлёк их внимание. Это был гул двух летящих вертолётов. Подлетев к нам, они зависли над крышей. Вампиры настороженно замерли, но, судя по всему, не торопились ничего предпринимать, ожидая дальнейших действий. Я думала, по нам откроют огонь или последует нечто подобное, но никак не ожидала того, что случилось за тем. Дверцы вертолётов распахнулись, и на нас сверху посыпался обильный красный дождь – это были обычные немного влажные лепестки роз, которые почему-то привели в ужас собравшихся вампиров, но уже через несколько секунд я поняла почему. Едва прикасаясь к их коже, они шипели, разъедая их плоть, как самая сильная кислота. Некоторые из вампиров, включая Мира, стремительно покинули крышу, а некоторые, вероятно, обезумев от боли, кинулись вверх, пытаясь расквитаться с напавшими противниками, но никто так и не смог добраться до вертолётов – трупы неудавшихся мстителей с изглоданными до костей лицами и другими открытыми участками тел падали вниз, на прекрасный пунцовый ковёр, ароматно пахнущий розами. Я спряталась за бетонной надстройкой, присев и укрыв голову руками, словно сама боялась погибнуть под этим нежным цветочным дождём. Мне на самом деле казалось, что скоро наступит моя очередь, что я не сильно отличаюсь от них, чтобы не заслуживать подобной кары.