Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

Годы, проведенные на улицах Адского Котла, сделали Вала хорошим уличным бойцом и научили его, что, если положение безнадежное, надо беречь силы на случай чуда; если оно произойдет, сбереженная сила пригодится. Поэтому, когда Джеф шагнул к Ренне и она закричала, Вал только стоял. Но когда крик сменился пронзительным воплем, Вал тоже закричал и начал бой. Он почти убил одного, но остальные окружили его, сломали ему четыре ребра, вывихнули плечо и свернули набок челюсть.

— Эй, — сказал Джеф, делая успокаивающий жест, — не убивать! Пусть посмотрит, что мы сделаем с ней. Ну-ка, помогите мне.

Рука Джефа была в крови, Ренна больше не кричала, потому что у нее были раздроблены горловые хрящи.

Они действовали руками, потом телами, а затем из потайных ножен появился энергонож.

Через минуту Вал потерял сознание. Они не стали добивать его, просто ушли.

Через полчаса Рэра, хозяйка, набравшись храбрости, заглянула в комнату. Увидев голого человека, скорчившегося на полу, она сказала «О, Господи!» и вошла. Взглянув на постель, она уже ничего не могла сказать, только отшатнулась, закрыв руками рот.

Рука мужчины на полу шевельнулась.

— О, Боже милостивый, он жив!

Она подошла к нему и наклонилась. Надо унести его отсюда, пока он не пришел в себя, подумала она и попыталась поднять его.

Боль в сломанных ребрах привела Вала в сознание. Он открыл глаза и тупо взглянул в лицо женщины.

— Рэра? — спросил он невнятно, поскольку челюсть его посинела и опухла.

— Мистер Ноник, пойдемте со мной.

Он оглянулся и, когда его глаза увидели постель, застыл.

— Не надо, мистер Ноник, пойдемте со мной.

Он позволил ей поднять его и вышел с ней в коридор, превозмогая страшную боль в плече и в правой стороне груди. Рэра видела, под каким немыслимым углом повисла его рука.

— Ну, — сказала она, — нам надо как можно скорее доставить вас в Медицинский центр…

И тут он закричал. Это был долгий вопль, переходящий в визг. Затем Вал опустился на пол. Он тряс головой, слезы бежали по его лицу, но он замолчал.

— Мистер Ноник, вставайте.

Он встал. Поддерживая, она повела его дальше.

— Послушайте, мистер Ноник, я понимаю, что для вас это не имеет никакого значения, но послушайте. Вы молоды, и вы потеряли… — Он слышал ее сквозь туман боли. — Но все мы, в той или иной степени, что-то теряем. Я бы не стала этого говорить, если бы не было того, что случилось месяц назад… и минуты, когда мы все внезапно узнали друг друга. Тогда я догадалась, что очень многие говорили то, чего никогда бы не сказали в нормальном состоянии. Но вы молоды. Многие теряют тех, кого любят… Все, кто видел вас обоих, знали, что вы ее любите. Но вы будете жить… У меня была племянница, которую я любила, как дочь. Ее мать умерла. Они обе были акробатками. Четыре года назад племянница моя исчезла, и я ее с тех пор не видела. Я потеряла ее, а она жила у меня с девяти лет. Но я живу.

— Нет, — сказал он, качая головой. — Нет.

— Да. И вы будете жить. В том случае, если мы доставим вас в Медицинский центр. — И вдруг отчаяние, которое она старалась не выдать в голосе, не показать Валу, вырвалось наружу. — Зачем они сделали такое? Зачем? Как они могли сделать это сейчас, после той минуты, когда мы все узнали?

— По той же причине, по какой они делали это и раньше, — сказал он. — Как и вы, они попались в ловушку в тот яркий миг, когда узнали свою судьбу. Но они не возьмут меня, не возьмут!

— О чем вы говорите?

— Они никогда не найдут меня. Никогда!

Он бросился вперед и скатился по нескольким ступеням лестницы, но ухватился за перила и пошел. Она побежала за ним.

— Мистер Ноник, вам нужен врач!

Он остановился в дверях, голый, отрицательно покачал головой.

— Они никогда не найдут меня, — прошептал он еще раз и исчез за дверью.

Она вышла, но не увидела его. Улица была пуста. Тогда она нашла полицейского, привела его в дом и рассказала все, что случилось.

Двойное солнце сияло на белом песке города.

— Когда прибудут агенты с Земли? — спросил кто-то.

— Как только найдут те три документа, — ответил Тройной Голос, — …если они еще живы.

Пахнущий озоном ветер погнал белую пыль по склону дюны, переменчивый лик пустыни снова преобразился, и единственной стабильной точкой в ней оставался город.

Недалеко от центра Торона старый рыботорговец сидел у себя на балконе, глядя на дворцовые башни и на дощатые дома Адского Котла.

— Кли!

— Да, папа?

— Ты уверена, что хочешь этого? В Торомоне ты, как ученый, пользовалась большим почетом. Я никогда не говорил тебе об этом, но я очень горжусь тобой.