Александр Силецкий - Необходимое условие

- Дядя Слава, дядя Слава, ну, пожалуйста, не умирайте!

"Это меня зовут, подумал он. А собственно, чего теперь-то волноваться? Ведь я договорился, мне обещали... Кто? Когда? Что за нелепость! Это же все галлюцинация. Такого не бывает! И - согласуется с моей работой... Да! "Энтропия времени. Фактор жизни". Не написанная еще, последняя глава. Но в ней - все-все... Значит, могло произойти? Случилось?!"

Господи, но до чего же он ослаб!..

Клевцов открыл глаза и, упираясь дрожащей рукой в грязный пол, попытался сесть.

От голода тупо ныло в желудке, холодная комната не грела, за стеной по-прежнему гремела канонада - все было так, как он уже привык...

Перед ним стояли заплаканные и одновременно радостные ребятишки.

"Много ли человеку для счастья надо? - с болью подумал Клевцов. - А всего-то навсего, чтобы он просто жил. И чтобы рядом тоже кто-то жил. Если уж явился на свет".

- Ой, дядя Слава, мы так испугались!.. Мы думали, что вы...

- А вот и дудки! - принужденно весело улыбнулся Клевцов. - Я, братцы, сильный. Даром, что ли, я Дед Мороз?

Он вовремя вспомнил о своей игре, а они, словно и не случилось досадной заминки, с восторгом ее подхватили.

"А они мне верят, - с внезапной радостью отметил он. - Теперь-то уж точно - верят!"

Он, наконец, поднялся и неловко перебрался за стол. Дети неотрывно следили за ним.

Батюшки, с отчаянием сообразил он, да они и впрямь ждут от меня чуда!..

Он машинально оглядел поверхность стола.

Кроме рукописей - ничего.

Он поворошил рукой бумаги. И под ними пусто...

Впрочем, этого и следовало ожидать. Все в полном соответствии с законами природы. Или с тем, что мы привыкли так именовать... Другого пока нет. Для объяснений нужно время. Нужно время... Сколько?

- Вот что, ребятки, - медленно произнес Клевцов, - я до чертиков хочу пить. Сбегайте кто-нибудь, наколите льда. Ладно? Мне до вечера надо еще много написать...

- А нам будет подарок на Новый год? - вдруг спросил самый младший.

Клевцов безучастно, словно не понимая, о чем речь, посмотрел на него.

- Ну да! - наконец спохватился он. - До вечера еще нескоро. Погодите.

А чего, собственно, он ждал? Во что верил сам? Конечно, Дед Мороз - так мило... И эти странные видения в бреду - занятны, спору нет... Но есть еще работа. И голод, холод и тоска - твои бы только, ладно, но эти трое - им за что страдать!.. Вот уж нелепость!..

- Ну, все, - повторил он, замерзшими пальцами беря огрызок карандаша, бегите наколите льда. И до вечера будем работать. Вы ведь тоже без дела не умеете сидеть? Верно?

...Когда фитиль почти истлел и только призрачное сияние распространял вокруг себя, так что буквы в словах и сами слова слились в сплошные, смутно различимые полосы на бумаге, Клевцов глянул на часы.

Одиннадцать вечера... Еще час - и сегодняшний день отлетит в пустоту.

Что потом?

Дети спали в углу на старом матрасе, тесно прижавшись друг к другу под узким шерстяным одеялом. Вероятно, они видели сны. Добрые сны. Под Новый год все становится добрым и до чудесного простым...

Клевцов на мгновение зажмурился, прогоняя накатившую слабость, а когда открыл глаза, то невольно вздрогнул.

Нет, этого он в душе ждал весь день, не веря, тайно, и все-таки теперь, когда случилось, он вдруг поразился. Даже почувствовал легкий испуг.

Посреди стола, неясно различимый в тусклом свете фитиля, лежал маленький сверток, крест-накрест аккуратно перетянутый бечевкой. Его персональный паек. Обещанный и выданный наконец, чтобы в урочный час здесь, на столе, появляться впредь. Пока не кончит он свою работу, такую нужную всем, кто живет, и тем, кто будет жить, - особо. Пока не кончится блокада...

Рука безвольно потянулась к свертку и так же безвольно замерла на полпути.

Рядом, в двух шагах, спали дети, которые верили в сказку и оттого больше всего на свете боялись с ней расстаться. Потому что прощание закончилось бы крахом. Они это чувствовали. Неважно, что не понимали.

А он-то понимал. Он все понимал. Недаром взялся объяснить суть жизни во Вселенной... Ее законы и изменения и вечный расцвет.

Все истинное - во имя живущих. Все, что вопреки им, - лживо. "Энтропия времени. Фактор жизни"... Неоконченная глава... Основная. Но разве ценность работы только в том, что в ней написано? Ведь пишут не одними словами, и не одна бумага пригодна, чтобы писали истины на ней. Слова, даже лучшие, но всего-навсего слова - ничто. Это истина, застывшая в равновесии внутри себя. И только для себя. Объяснять тут нечего... Тут либо сам поймешь, либо...