Сато Цутому - Непутевый ученик в школе магии 8 - Воспоминания

Старшая дочь Семьи Йоцуба, Йоцуба Мия, смотрела на западное небо с окна своей собственной комнаты с угрюмым детским лицом. Ей было двенадцать лет. В этом Апреле она только стала ученицей средней школы, но тоска на её лице не подходила её возрасту.

Её разъедало беспокойство о младшей сестре-близнеце, местоположение которой было неизвестно, Йоцубе Майи. Три дня назад она была похищена неизвестными злоумышленниками в Тайбэе, который она посетила в рамках программы культурного обмена под эгидой Азиатской ветви Международной Магической Ассоциации. Это не было исчезновение по неизвестной причине, но скорее насильственное похищение, что было для всех очевидно. Так как Саэгуса Коуити, который посещал Тайбэй вместе с Майей, пострадал от рваных ран и сломанных костей правой руки и правой ноги и потерял правый глаз в битве во время похищения.

Состояние Коуити по-прежнему вызывает тревогу. В конце концов, он не только парень её младшей сестры, но также её жених. Вместо Коуити, который был тяжело ранен во время побега от похитителей, она, естественно, более беспокоилась о Майе, которую похитили. Если честно, её больше охватило чувство гнева и горечи к Коуити, нежели чувство беспокойства. Он нагло вернулся один из-за своей трусости, а её сестру забрали.

Она понимала, что это была не его вина. Такое требовать от простого четырнадцатилетнего мальчика — жестоко и, глядя на ситуацию, преступники придали больше значения Майе. Можно сказать, что Коуити был впутан в похищение Майи и навсегда был оставлен с одним глазом. Тем не менее, она не была в возрасте, где разум преодолевает эмоции. Так как пока личность похитителей не была установлена, она могла лишь сдерживать свой гнев.

Неожиданно она услышала в коридоре шум. Быстрее, чем можно было успеть постучать, Мия ринулась к двери.

— Прошу прощения.

Голос личной горничной Майи задрожал от такой жестокости, когда эти слова прошли через дверь — он был похож на вопль. Последние три дня по особняку были слышны паникующие и взволнованные голоса, но в этом тоне было что-то отличное от остальных — будто он был с надеждой.

— Пожалуйста, входите.

В ответ, Мия в мгновение ока открыла дверь. Тем не менее, она ничего не сделала столь вульгарного, будто бросилась в толпу служащих семьи Йоцуба в комнате. Прежде чем пересечь рамку двери, она энергично встряхнула своё тело. Тем не менее, она не смогла скрыть нетерпение на лице и в то же время её чувство нетерпения вернулось.

— Мая-сама была спасена!

Услышав эти слова, разум Мии потемнел. Она не помнила, что делала после этого. Когда она снова начала отдавать себе отчёт, она подходила к главе Семьи Йоцуба, своему отцу, Йоцубе Гэнзо.

— Ото-сама! Мне сказали, что Мая нашлась; это правда!? — в комнате для конференций, которую старейшины семьи использовали для встреч, Мия спросила своего отца под пристальными взглядами тёть, дядь и других старших родственников.

— Это правда. Я только что получил сообщение от Дзюзо.

— От Одзи-самы из Куробы?

Когда Мия это услышала, на её лице возникло выражение чистого облегчения. Куроба — ответвление семьи, которые ответственны за разведку Клана Йоцуба. Куроба Дзюзо, помимо того, что глава этого ответвления, ещё и брат жены Гэнзо. Если это сказал Дзюзо, тогда не может быть никаких сомнений.

Тем не мене, вскоре Мия нашла причину для возмущения, и снова столкнулась с отцом:

— Почему меня не проинформировали!

— Я не понимаю, о чем ты. Разве мы только что тебя не проинформировали настолько быстро, насколько возможно?

— Не пытайся меня обмануть! Мне сказали, что Маю спасли сегодня, что значит, что по крайней мере вчера, ты, скорее всего, знал настоящую личность преступников! Почему ты не сказал мне!?

— Потому что говорить тебе было бы бессмысленно.

— Что!?..

— Говорить тебе было бы бессмысленно. Или ты считаешь, что смогла бы помочь спасти Маю?

— Я могла бы...

Мия с сожалением закрыла рот. Конечно, она была ещё ребенком; она это понимала. Даже если бы ей сказали, где держат Маю, она ничего не смогла бы сделать. Тем не менее, она считала, что из-за её кровных уз ей ведь должны были сказать местоположение младшей сестры? В её сердце закружился водоворот раздражительности.

— Я посчитал, что не говорить тебе было к лучшему.

Однако со следующими словами отца, раздражительность была оттеснена предчувствием темных облаков на горизонте.