Вальдемар Болдхид: Мотылек

- Господа, отпустите эту женщину с ребенком. Нас здесь столько, что...

Он подходил все ближе. Страх, охвативший Роберта, сменился животным любопытством. Итак? Последний подвиг Ракеты-Криса?

-...вам вполне хватит заложников. Этот ребенок не может...

Он уже знал. Отвлекающий разговор, неожиданный удар по стволу пистолета и дополнительный - в пах. Надо соблюдать осторожность - когда Крис упадет, он должен будет прыгнуть за косяк двери прежде, чем они выпустят первую очередь. А потом... потом Крис их прикроет, пока не вмешается полиция с площади. Только бы он дотянулся до пистолета.

-...не может находиться в этой атмосфере. Он голоден... поймите, господа...

Прыгнув, он толкнет ту женщину и у нее появится шанс. Хотя все будет значительно хуже - бандиты превратят их в кровавое месиво. Чертов мир, он не сможет никому помочь, пусть они сами позаботятся о себе.

-...позвольте ей выйти, прошу вас...

Крис был уже рядом. Наконец он остановился возле кресла. И только тогда бандит встал ("Сейчас!" - подумал, весь подбираясь, Роберт), удивленно посмотрел на Криса и вдруг кулаком, сжимающим рукоять пистолета, ударил его по лицу. Крис покачнулся, но сохранил равновесие.

- Марш на место, сволочь!

Кулак поднялся вновь, но не ударил. Крис стоял сжавшись, заслоняя лицо руками. Бандит повернул его спиной и дал ему пинка. Когда Крис возвращался, у него между пальцев сочилась кровь из разбитых губ.

Роберт закрыл глаза, стремясь не видеть этого и не чувствовать страха, снова возвращавшегося к нему. Он долго стоял с закрытыми глазами, а когда наконец открыл их, то увидел на фоне окна мотылька все в том же безнадежном танце.

За окном в далекой перспективе площади полицейский кордон сдерживал толпу. Скоты! Они вдруг перестали спешить на работу, забыли о свиданиях, выбросили билеты в кино. Теперь они будут терпеливо выстаивать на затекших ногах и ждать, хотя бы до самой ночи, пока арена не обагрится кровью. Бесплатный цирк, в котором ему отведена определенная роль. Он ненавидел этих зевак больше, чем тех четырех бандитов, которые даже в масках были не так безлики и казались человечнее. Они убьют его, когда решат, что должны это сделать, или же в припадке отчаяния. Но они не жаждут этого. Они мечтают только вырваться из западни вместе с добычей. Лишь та толпа, возбужденная видом крови, жаждала ее еще больше и ждала ее, как и миллионы стервецов в своих уютных квартирках.

Однако, прежде чем он заметил телекамеры и возвышающуюся над морем голов передвижную телевизионную установку, он увидел стеклянную стену банка на экране телевизора, который бандиты вынесли из кабинета шефа и поставили у входа в зал сейфов. Они вглядывались в голубой экран с той же надеждой, что и он, словно оттуда вот-вот придет спасение. Внешне они казались спокойными и уверенными в себе - ведь у них в руках были заложники. Но Роберт понял: бандиты только скрывают свой страх, пока скрывают. "Полковник" допустил просчет, и это каждого из них повергло в состояние шока. Ожидание заложников было их ожиданием, страх - их страхом, скрытым под тряпками масок. Догадывались ли они уже, что здесь, в этом зале, нет различий, что все здесь настоящие жертвы случая. Власти штата после потери 9 миллионов и нападок оппозиции не захотят так легко расстаться с деньгами. Но что произойдет, когда они откажутся дать деньги? Боже, но ведь это невозможно, чтобы вот этим преступникам позволили хладнокровно перестрелять тридцать человек. И однако, если... Он чувствовал, как страх растет в нем, переходя в острую физическую боль.

Роберт уже знал, что он сделает, если... По крайней мере, он сразу упадет и притворится убитым. Это его шанс, незначительный, правда, но все же шанс.

Камера скользнула по площади, мазнула по губам зевак (люди лизали мороженое и жевали резинку), поднялась к полицейским снайперам на крышах, захватила вертолет, кружащий над банком, и съехала вниз, чтобы показать человека в мундире, который отвечал на вопросы репортера. Потом реклама порошка "Альфа-Х", снова здание банка, губы, мороженое, жевательная резинка, снайперы, вертолет, очередное интервью, опять "Альфа-Х" и еще какой-то броневик с брандспойтом или пулеметом наверху. Роберт понимал, насколько все это убого и годится только для кино да для зевак. Для него в той ситуации, в какой он оказался, все это абсолютно бесполезно, вместе с этим идиотским брандспойтом и сотней мундиров. Но он не мог лишить себя надежды, что помощь придет именно оттуда, и не сводил глаз с телевизора.