Уилбур Смит - Наёмник

- Да, - сдержанным голосом произнес он. - Нам необходимо кое-что обсудить. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил и глубоко затянулся. Затем уселся на крышку раковины и принялся внимательно изучать пепел на конце сигареты. Когда он заговорил, его голос был спокоен.

- Надежды на восстановление локомотива нет. Таким образом мы должны найти альтернативный способ транспортировки. У нас есть два выхода. Мы можем пройти пешком все двести миль до узла Мсапа, если наши друзья балуба нам не помешают, или мы можем проехать то же расстояние на грузовиках генерала Мозеса. Он замолчал.

- Вы хотите стащить у него грузовики, босс? Это не так просто сделать.

- Нет, Раффи, я не думаю, что нам удастся стащить их у него из-под носа. Мы будем вынуждены атаковать город и уничтожить Мозеса.

- Ты просто рехнулся! - заорал Вэлли. - Совсем сбрендил.

- Я думаю, что у Мозеса человек шестьдесят, - не обратил на него внимания Брюс. - У нас, после всех потерь, осталось тридцать четыре человека. Правильно, сержант?

- Все верно, босс.

- Хорошо. Мы должны оставить здесь в засаде по крайней мере десять человек, на случай, если генерал все-таки пошлет за нами отряд или на случай нападения балуба. Остается очень мало людей, я знаю, но мы вынуждены пойти на риск.

- Почти все гражданские вооружены. Охотничьи ружья, спортивные винтовки, - сказал Раффи.

- Да, - согласился Брюс. - Они смогут себя защитить. Таким образом для атаки на город у нас остается двадцать четыре человека. Соотношение три к одному.

- Эти бандиты будут настолько пьяны, что половина из них не сможет стоять на ногах.

- Именно на это я и рассчитываю: пьянка и внезапность нашего удара. Мы постараемся атаковать настолько быстро, что они не поймут, что происходит. Не думаю, чтобы они знали насколько сильно был поврежден паровоз. Они полагают, что мы уже за сотню миль отсюда.

- Когда мы выступаем, босс?

- Мы в двадцати милях от города. Примерно шестичасовой марш в темноте. Я хочу атаковать завтра рано утром, но позицию занять сегодня к полуночи. Мы выступаем в шесть часов, перед наступлением темноты.

- Я пойду подбирать ребят.

- Хорошо. Раффи, выдать каждому дополнительно по сто патронов и по десять гранат. Для меня лично - четыре подсумка гранат, - Брюс повернулся к Хендри. - Хендри, помоги сержанту.

- Черт возьми! Вот это будет веселье! - осклабился Хендри. - Если повезет, нарежу полный рюкзак ушей. Он удалился вслед за Раффи по коридору. Брюс откинулся на спинку дивана и снял каску. Он закрыл глаза и вновь увидел стоящих на уносящейся вниз платформе Боуссье с женой, кучку испуганных женщин и Андре с каской в руках, смотрящего на него широко раскрытыми испуганными глазами.

- Почему всегда самые добрые, безвредные и слабые? - прошептал он. Его отвлек стук в дверь.

- Да?

- Брюс, - вошла Шерман с котелком и двумя кружками, - время ленча.

- Уже? - Брюс взглянул на часы. - Господи, уже второй час!

- Ты голоден?

- Завтрак был сто лет назад.

- Правильно, - она опустила раскладной столик и начала раскладывать еду.

- Пахнет очень вкусно.

- Я знаменитый шеф-повар. От моего гуляша без ума все коронованные особы Европы. Они ели молча, так как оба были голодны. Всего один раз они посмотрели друг на друга, улыбнулись и вернулись к еде.

- Все было очень вкусно, - наконец сказал Брюс.

- Кофе?

- Будь добра.

- Что будем делать дальше? - спросила Шерман наливая кофе.

- Ты имеешь в виду пока мы одни?

- Вы слишком прямолинейны, месье. Я имею в виду, как мы отсюда выберемся?

- Я принимаю твое предложение: мы одолжим транспорт у генерала Мозеса.

- Ты шутишь, Брюс!

- Нет, - он кратко объяснил свой план.

- Это очень опасно. Тебя могут убить.

- Только самые лучшие умирают молодыми.

- Именно поэтому я и волнуюсь. Пожалуйста, возвращайся живым. Иначе ты причинишь мне боль, - ее лицо было очень серьезным и бледным. Брюс шагнул к ней, она поднялась.

- Шерман, я...

- Брюс, ничего не говори, - ее веки опустились, бросив тени от длинных ресниц, подбородок потянулся навстречу, открывая плавный изгиб шеи. Он прикоснулся к ней губами и почувствовал, как дрогнула ее кожа. Ее тело прижалось к нему, ее пальца сплелись у него на затылке.

- Брюс, мой единственный, возвращайся невредимым. Его губы неотвратимо потянулись к ее полураскрытым, ждущим губам. Они еще больше раскрылись под нажимом его языка, он почувствовал у себя на щеке прохладное прикосновение ее носа, рука его поползла вверх по спине и пальцы гладили шею, покрытую нежнейшим пушком.