Уилбур Смит - Наёмник

- Вы, - Брюс остановил шестерых жандармов, - за мной!

Брюс бегло оценил обстановку - поезд был защищен хорошо. Через борта торчали стволы винтовок, на крыше, для прикрытия флангов, Раффи разворачивал пулемет. Такая огневая мощь должна была остановить атаку даже тысячи балуба.

- Вперед! - Брюс побежал к зданию станции. Ни одного выстрела за той, первой, очередью, не последовало, что означало либо ложную тревогу, либо гибель отряда Хендри. Дверь в помещение начальника станции была заперта. Брюс выбил ее ударом ноги.

"Мне всегда хотелось так сделать, - пришла в голову глупая мысль, - с тех пор как увидел Кларка Гейбла в "Сан-Франциско".

- Вы, четверо, прикрывайте нас из окон, - они ворвались в помещение с винтовками наготове. Сквозь открытую дверь, у дальней стены Брюс заметил телеграфный аппарат. Он что-то отбивал, позвякивая. "Почему в возбужденном состоянии мой мозг отмечает совершенно ненужные вещи?"

- Вы двое, остаться со мной, - он повел их вдоль внешней стены, остановился на углу проверить заряд и перевести переключатель на автоматический огонь.

"Что я увижу за углом? Сотню кровожадных дикарей над растерзанными телами Хендри и жандармов, или?.." Согнувшись, готовый в любое мгновенье отпрыгнуть назад, винтовка у груди, каждый мускул и нерв напряжен, как взведенный курок, Брюс вышел из-за угла. Хендри и два жандарма стояли на пыльной дороге у первого коттеджа. Они расслабленно разговаривали, Хендри перезаряжал винтовку, вставляя магазин большими красными руками с блестевшими на солнце рыжеватыми волосами. С нижней губы его свисала сигарета. Он внезапно рассмеялся, закинув назад голову, и пепел посыпался на его китель. Брюс заметил темные пятна пота на плечах. Дети лежали на дороге в пятидесяти ядрах от них. Брюсу внезапно стало холодно. Этот холод поднялся откуда-то изнутри, из груди. Он выпрямился и медленно пошел к детям. Его ноги бесшумно ступали по мягкой пыльной дороге, тишину нарушало только дыхание, хриплое, как у раненного зверя. Он, не глядя, прошел мимо Хендри и жандармов. Те замолчали и следили за ним с беспокойством. Сначала он подошел к девушке, опустился на калено, положил винтовку и бережно перевернул ее на спину.

- Неправда, - прошептал он. - Это не может быть правдой.

Пуля оторвала половину груди, вырвав кусок размером с кофейную чашку. Из отверстия еще сочилась кровь, но уже медленно, как мед. Брюс передвинулся к мальчику. Он чувствовал себя, как во сне.

- Нет, это неправда, - сказал он громче, пытаясь при помощи слов выйти из состояния транса. В мальчика попали три пули. Одна из них перебила ему руку в предплечье: из отверстия торчала розовая кровь. Две других практически разрубили тело пополам. Это пришло откуда-то издалека, как приближающийся шум поезда в тоннеле. Брюс чувствовал, как его трясет. Он закрыл глаза. Мир окрасился кроваво-красным цветом.

"Остановись, - раздался в голове слабенький голос, - побори себя, побори себя, как раньше". Медленно шум в голове стал ослабевать, превратился в шепот и исчез. Он снова стал холоден, открыл глаза, поднялся и подошел к Хендри и жандармам.

- Капрал, - обратился Брюс к одному из них и был удивлен своим спокойным голосом.

- Капрал, идите к поезду и пригласите сюда лейтенанта Хейга и сержанта Раффараро.

Жандарм ушел, а Брюс таким же спокойным голосом обратился к Хендри.

- Я сказал тебе отпустить их.

- Чтобы они прибежали домой и навели на нас всю стаю? - Хендри уже оправился и вел себя вызывающе.

- Поэтому ты зверски убил их?

- Зверски? Ты что, Брюс, рехнулся? Это же балуба. Дикари и людоеды! Что с тобой? Это же война! - заорал Хендри, а потом произнес более спокойным голосом. - Забудь об этом. Я сделал необходимую вещь. Что значит два балуба, когда каждый день умирают тысячи. Забудем об этом.

Брюс не ответил, он закурил и стал ждать прихода остальных.

- Ну как, Брюс? - настаивал Хендри. - Ты согласен все забыть?

- Наоборот, Хендри. Я клянусь и призываю Бога в свидетели, - Брюс не смотрел на Хендри. Он боялся, что не сможет сдержать себя и убьет его. Вот мое обещание: ты будешь повешен за это, не расстрелян, а повешен на хорошей пеньковой веревке. Я послал за Хейгом и Раффараро, так что свидетелей будет достаточно. Как только мы возвращаемся в Элизабетвилль, я сдаю тебя властям.

- Ты шутишь!

- Никогда еще в жизни я не говорил так серьезно.

- Господи, Брюс!..

Затем подошли Хейг и Раффи; сначала они бежали, затем в нерешительности остановились, переводя взгляд от Брюса на маленькие тела на дороге.