Джеймс Боллард: Затонувший мир

Он был прикомандирован к отряду Бриггса в день отъезда и принял это назначение с удовольствием: хотелось сменить свой тесный закуток среди лабораторных столов испытательной станции на простор высоких комнат отеля. Ему нравилась роскошная парчовая обивка стен, нравились бронзовые стилизованные статуи в коридорных нишах — он воспринял их как естественное обрамление своего нового образа жизни; он смаковал утонченную атмосферу меланхолии, пронизывавшую эти останки цивилизации, теперь уже фактически исчезнувшей. Слишком много других зданий вокруг лагуны затянуло илом, и теперь только «Риц» стоял в гордом одиночестве на западном берегу, и его великолепие не портили даже ростки синей плесени на коврах в коридорах, хранивших достоинство XIX столетия.

Помещения были предназначены для известного миланского банкира, богато украшены и великолепно оборудованы. Воздушные занавесы, охранявшие от жары, все еще хорошо функционировали, хотя нижние шесть этажей отеля скрылись под водой, стены начали трескаться, а 250-амперная установка кондиционера работала безостановочно. Хотя помещение пустовало уже десять лет, сравнительно немного пыли собралось на каминах и позолоченных столиках, а три фотографии на покрытом крокодиловой кожей письменном столе — сам банкир, его лоснящаяся, упитанная семья и, наконец, еще более лоснящееся 40-этажное здание конторы — были вполне различимы. К счастью для Керанса, его предшественник покинул отель в спешке, и буфеты и гардеробы были набиты сокровищами: одеждой, украшенными слоновой костью теннисными ракетками, а в коктейль-баре находились достаточные запасы виски и бренди.

Гигантский комар-анофелес, похожий на летающего дракона, пролетел мимо его лица, опустился и скрылся за выступом здания в том месте, где был причален катамаран Керанса. Солнце все еще не вышло из-за деревьев на восточном берегу лагуны, но утренняя жара уже выгоняла огромных отвратительных насекомых из их убежищ в покрытых мхом стенах отеля. Керанс вынужден был укрыться за проволочной сеткой. В свете раннего утра странная траурная красота нависла над лагуной; мрачные зелено-черные листья хвощей, пришельцев из триасовой эпохи, и полузатонувшие белые каркасы зданий XX столетия все еще отражались вместе в темном зеркале воды — два мира, по-видимому, встретившиеся в какой-то точке времени. Эта иллюзия моментально пропадала, как только гигантский водяной паук разбивал маслянистую поверхность воды в ста футах внизу.

В отдалении, где-то за затонувшим остовом большого строения готического стиля в полумиле к югу, взревел мотор и поднял небольшую волну. Керанс ушел с балкона, закрыл за собой проволочную дверь и пошел в ванную бриться. Водопровод давно не действовал, но Керанс расчистил плавательный бассейн на крыше и провел оттуда трубу через окно.

Хотя Керансу было уже около сорока и борода его побелела от радиоактивного фтора, содержащегося в воде, черные волосы и сплошной загар желтовато-коричневого цвета делали его на десять лет моложе. Хроническое отсутствие аппетита и новые разновидности малярии, иссушившие кожу на скулах, придали его лицу аскетическое выражение. Бреясь, он критически осматривал свое лицо, ощупывая пальцами натянутую кожу, массируя мускулы — черты лица его и мускулатура постепенно менялись, как бы проявляя скрывавшегося в нем другого человека. Несмотря на этот самоанализ, он чувствовал себя более спокойно и уравновешенно, чем раньше, а холодные голубые глаза смотрели на него из зеркала с ироническим отчуждением. Полуосознанное погружение в обычный мир, с его ритуалами и обычаями, прошло. Если он и теперь держался в стороне от Риггса и его людей, это вызывалось скорее стремлением к удобствам, чем человеконенавистничеством.

Выйдя из ванны, он выбрал из груды одежды, оставленной банкиром, кремовую шелковую рубашку и брюки с ярлыком Цюриха. Плотно затворив за собой двойные двери — все помещение представляло собой стеклянный ящик внутри другого ящика, кирпичного, — он спустился по лестнице.

Керанс вышел к площадке, где напротив катамарана был причален катер полковника Риггса — переоборудованная наземная машина. Риггс аккуратный, щегольски одетый человек, стоял на носу, поставив ногу в сапоге на борт катера, и осматривал берега бухты и свисающие в воду джунгли, как африканский первопроходец древних времен.

— Доброе утро, Роберт, — приветствовал он Керанса, спрыгивая на качающуюся платформу — пятидесятигаллоновый барабан, привязанный к деревянной раме. — Рад видеть вас здесь. Есть работа, в которой вы могли бы мне помочь. Сможете на день отлучиться со станции?