Джеймс Боллард - Затонувший мир

Вначале уровень воды в мировом океане повысился лишь на несколько футов, но огромные расширяющиеся потоки несли с собой биллионы тонн ила. У их концов формировались массивные дельты, изменявшие очертания континентов и дававшие дорогу океану в глубь суши. Их интенсивное расширение привело к постепенному затоплению более чем двух третей земной поверхности.

Гоня перед собой валы ила и грязи, новые моря непрерывно меняли контуры континентов. Средиземное море превратилось в систему внутренних озер. Британские острова соединились с Северной Францией. Средний Запад Соединенных Штатов, затопленный Миссисипи, пробившей Скалистые горы, стал огромным заливом и соединился с заливом Гудзона. Карибское море превратилось в болото, полное ила и соленой грязи. Европа покрылась системой огромных лагун, в центре каждой из них лежал город, затопленный илом, который несли с юга расширяющиеся водные потоки.

В продолжение следующих 30 лет совершалась миграция населения на полюса. Несколько укрепленных городов сопротивлялись поднимавшейся воде и наступавшим джунглям, сооружая по своему периметру огромные стены, но они одна за другой прорывались. Только внутри Арктического и Антарктического Кругов оказалась возможной жизнь. Значительный наклон солнечных лучей создавал здесь дополнительный заслон от радиации. Города высоко в горах ближе к экватору были оставлены, несмотря на сравнительно невысокую температуру, именно из-за отсутствия атмосферной защиты от солнечной радиации.

Именно этот последний фактор, по-видимому, решил и задачу размещения населения Земли. Постоянное уменьшение жизненной активности млекопитающих и усиление земноводных и рептилий, более приспособленных к водной жизни в лагунах и болотах, изменило экологический балланс, и ко времени рождения Керанса в Кемп Берд, городе с десятью тысячами жителей в Северной Гренландии, в северных районах Земли, по приблизительным оценкам, жило около пяти миллионов человек.

Рождение ребенка стало сравнительной редкостью, и только один брак из десяти давал потомство. Как иногда говорил себе Керанс, генеалогическое дерево человечества постепенно сокращается, двигаясь назад во времени. Когда-нибудь может наступить такой момент, когда вторые Адам и Ева обнаружат себя одинокими в новом Эдеме.

Риггс заметил, что Керанс улыбается своему причудливому образу.

— Что вас развеселило, Роберт? Одна из ваших двусмысленных шуток? Не пытайтесь объяснить ее мне.

— Я представил себя в новой роли, — Керанс взглянул на прямоугольник какого-то здания в двадцати футах от них; волна, поднятая катером, перехлестнула через окна одного из верхних этажей. Резкий запах влажной извести контрастировал с тяжелыми испарениями растительности. Макреди ввел катер в тень здания, здесь было сравнительно прохладно.

Через лагуну Керанс видел дородную, с голой грудью, фигуру доктора Бодкина на правом борту испытательной станции; широкий пояс и зеленый целлулоидный козырек над глазами делали его похожим на морского пирата. Он срывал оранжевые ягоды с папоротника, нависавшего над испытательной станцией, и бросал их в галдящих обезьянок, висевших на ветках над его головой; Бодкин подстрекал их игривыми криками и свистом. В пятидесяти футах, на карнизе здания, три игуаны следили за этой сценой с каменной неподвижностью; только их хвосты время от времени поворачивались из стороны в сторону.

Макреди повернул румпель, и они в облаке брызг приблизились к стене высокого здания с белым фасадом; над водой возвышалось не менее двадцати этажей этого здания. Крыша прилегающего меньшего здания служила пристанью, к ней был пришвартован проржавевший белый корпус небольшого крейсера.

Наклонные обзорные иллюминаторы рулевой рубки были разбиты и выпачканы, выхлопные отверстия пропускали в воду струйки масла.

Пока катер под управлением опытного Макреди качался возле крейсера, они прыгнули на пристань, прошли ее и по узкому металлическому мостику перебрались в большее здание. Стены коридора в нем были влажными, на штукатурке большие пятна плесени, но лифт все еще работал, снабжаемый энергией из запасного двигателя. Они медленно поднялись на крышу и оттуда опустились в двухэтажную квартиру, находившуюся непосредственно под крышей.

Прямо под ними находился небольшой плавательный бассейн с крытым двориком; яркие пляжные кресла скрывались в тени доски для ныряния. С трех сторон бассейна в окнах были вставлены желтые венецианские стекла, но сквозь щели жалюзи можно было видеть прохладную полутьму внутренних помещений, блеск хрусталя и серебра на редких столиках. В тусклом свете под синим полосатым навесом в глубине крытого дворика был длинный хромированный прилавок, такой же соблазнительный, как прохладный бар, разглядываемый с пыльной и жаркой улицы; стаканы и графины отражались в украшенном дорогой рамой зеркале. Все в этих частных богатых покоях казалось таким безмятежным, оно было на тысячи миль удалено от полной насекомых растительности, от тепловатой воды джунглей, находившейся двадцатью этажами ниже.