Станислав Соловьев - Grunedaal

Не помню, как я очутился в знакомом мне лесу. Не помню, как освободился от увесистого обломка, - он сильно мешал мне при бегстве. Избитый и перемазанный грязью, я упал в какие-то кусты, бездумно заполз в ворох листьев и прутьев и там забылся...

Теперь я был крайне осторожен: пробирался только по ночам, днем отсиживаясь в рощах или заброшенных строениях, при малейшей опасности, - а это значило, при появлении людей, - прятался и вжимался в землю. Мне встречались черные ребра сгоревших домов, разрушенные мосты, вытоптанные поля, перекопанные дороги, тысячи уродливых пней на месте недавних лесов, колодцы, засыпанные землей, вырытые ямы, с вбитыми в грязь кольями... Признаюсь, я никогда не видел столь разрушительной войны, как та, что бушевала в Сууваре. В Изученном мире еще со времен конфликта в Путтереме, - уже как сто лет споры разрешались преимущественно переговорами. Обычно, улаживанием противоречий занимались Центральные сообщества и конкретные Школы. Именно последние старались не допускать перерастания споров в войны: никто лучше историков не знает всех последствий любых войн. Тут, похоже, никому и дела не было до безумия Суувара... На всем пути через разрушенную страну мне попадались беспорядочно бредущие толпы беженцев. Иногда я видел банды мародеров, размеренно грабящих уцелевшие селения или группы беглецов. Солдат невозможно было различить между собой: все они одевались одинаково, одинаково ругались, посылая проклятия врагу, одинаково обирали еще живых крестьян, одинаково рубили деревья, чтобы "проклятым собакам Букнерека" негде было спрятаться...

Однажды (это случилось уже после того, как я перебрался на старой лодке, кем-то брошенной впопыхах, через Суувен) я увидел странную картину. В одном селении, пустынном и разграбленном как и десятки ему подобных, появились голодные солдаты. Я успел схорониться у полуобгоревшей мельницы. Мельница стояла на небольшом холмике чуть поодаль от селения, и мне было хорошо видно, что происходит там. Два десятка солдат, - то ли это были пехотинцы, то ли всадники, потерявшие в бою лошадей, - в жаркий полдень вошли в селение. Меня поразил их особенно грязный и оборванный вид - первоначально я даже подумал, что это никакие не солдаты, а очередная банда мародеров. Солдаты мрачно исследовали покинутые людьми дома, ничего к своему огорчению там не нашли (я успел до них - краюха черствого хлеба, кусок заплесневевшего сыра и какой-то порей, - вот, что удалось мне найти среди запустения). Они обосновались на бывшей деревенской площади и устало начали то ли ругаться, то ли обсуждать планы. Любопытство пересилило страх и я тихо подобрался к оборванному воинству поближе. Как я и ожидал, они ругались по-черному. "Грязные свиньи! - кричали отчаявшиеся голодные вояки, колошматя заборы и ворота дворов своими мечами, Продавшиеся и тем, и другим самозванцам!.. Клянемся Суулагом, мы всем вам повыпустим кишки! .." Так я понял, что в Сууваре появилась третья воюющая сторона. Я несколько не сомневался, что новая армия мнит себя "истинным Сууваром", а всех остальных людей (если они еще не бежали в Букнерек) "предателями" и "шпионами". К правительствам в Суувареме и Сууваратте добавилось еще одно. Это мне сильно не понравилось. Я решил побыстрее выбираться из этой страны. Ближе к границам я людей не видел: пограничные районы, судя по виду, давно были нежилыми и хищники спокойно рыскали среди оставленных строений.

На двенадцатый день после скитаний после освобождения из плена я ушел из Суувара...

После разрушенного и разобщенного сууварского государства мне открывались виды неожиданно мирной пасторали. Это были мелкие деревенские общины, прилепившиеся к холмам, густо заросшим хвойным деревом ойхар. Я надеялся встретить уют домашних очагов, пахнущих пшеничным хлебом, жаренным мясом и свежим молоком, - после той тяжелой и голодной жизни, что горько насыщала меня в сууварской долине... Но мои ожидания так и остались ожиданиями: жители Харрамена (так назывался этот край) были напуганы войной. Вряд ли они понимали, что происходит в соседнем государстве, которое, как я понял из разрозненных намеков и обмолвок, совсем еще недавно собирало дань с харраменских общин. Совсем еще недавно правитель Суувара кроме многочисленных титулов, звался еще и Меелет-ат-Асаар-ла-Харрамена-даи - Защитник и покровитель доменов Страны Хвойного Дерева. Никто теперь не вспоминал об этом: сюзерен Суувара был мертв, а его смерть породила кровь и огонь, - странная женщина, карающая за свои родовые муки. "Нет", - говорили мне сумрачные жители Хвойного Дерева, - "мы не знаем, что делается в Большой стране, и мы не хотим знать. Такое знание принесет нам одни несчастья..." Я удивлялся: в двух сутках пешего хода одни люди практически ничего не знают о том, как живут другие. Я удивлялся, но никто не видел моего удивления, - они видели только мою тень, тянущуюся из Суувара, и плотно закрывали ворота. Моя тень им не внушала доверия. Жители Харрамена не были жестокими людьми: несколько раз я находил у плотно закрытых ворот узелки с неприхотливой едой - никто из харраменов не хотел, чтобы о них говорили как о черствых людях. Я благодарил закрытые ворота и ощущал через тишину затихших дворов нераскрытое дружелюбие. "Нельзя винить этих людей, - они наелись страха и нашли такую пищу горькой. Я же ел страх и привык к такой пище, - иначе, я бы умер от голода." - так я думал, проходя земляными дорожками харраменских деревень. Изредка я видел водоноса, быстро несущего воду в кованных мешках, или молодого пастуха, выгуливающего коз на лугу. При моем появлении водонос ускорял шаг, а пастух громко звал животных и прятался в хвойных зарослях - среди низко висящих ветвей настороженно моргали его глаза. Я не знал, что находится за этими холмами. И жители Харрамена вряд ли догадывались о краях, что лежат за холмами: по сути, харраменские общины ничем не отличались от общин Вневременных. Проходя мимо остроносых бревенчатых крыш и высоких заборов, я разглядывал в голубоватой дымке где-то далеко впереди высокие горы. Я усмехался: Сассавир, опять тебя ждут горы. Один раз ты отгородился ими от смерти. Закроют ли они мою спину снова?.. Последняя деревушка была совсем крохотной: пять дворов и один колодец. Она находилась совсем высоко, - если бы не густая поросль дерева ойхар, я бы сказал "в горах". Я сильно взмок, поднимаясь по узкой тропинке, и мое дыхание сбилось от тяжелого восхождения. В этот раз меня ожидал сюрприз: жители деревушки выглядывали из окон и из-за заборов, со страхом и любопытством разглядывали меня и громко шептались между собою. Сначала я опешил: после предыдущих деревень, что словно вымерли от страха, это было неожиданно. Люди робко улыбались мне и переглядывались, - словно были рады увидеть человека, поднимающегося к их очагу. Но вскоре я понял: здешние люди давно не видели странников с той стороны. Я спросил их, что находится за холмами. "Ха ламени?" - важно ответили мне мужчины (женщины хихикали, пряча за широкие юбки шумных детей). "Хаа ламени!" - повторяли мужчины, но я не понимал их языка. Желали ли они мне счастливой дороги? Может, просто здоровались? - кто знает... Я прошел безымянную деревушку, чьи смешные приземистые дома говорили мне непонятное "Хаа ламени" и передо мной открылись настоящие горы. У меня захватило дух при виде такой картины: они были гораздо больше, нежели те, через которые я попал в Букнерек. "Как мне вас преодолеть?" - закричал я, и эхо пошло гулять, отражаясь от серых громад и смеясь в расщелинах. Озноб, - вот что я почувствовал первым делом, когда увидел горы за Харраменом. Я не был готов к восхождению, у меня не было теплой одежды. Я попрощался взглядом с последней деревушкой и ступил на каменное тело гор...