Брайан Стеблфорд - Земля обетованная

- Вы этого не сделаете, - заныл Ланнинг.

- Сейчас увидите.

Он уже вынул из кармана рацию. Он сообщит обо мне в колонию, а там используют приоритетную связь, чтобы вызвать по тревоге Чарлота. Но мне было уже поздно менять свое решение. Я же только что поставил их в известность о своих намерениях. Может быть, мне не следовало вмешиваться. Но я хотел вмешаться и, следовательно, вмешался.

- Подождите одну минуту, - сказал Тайлер, который не видел неотвратимого.

- Вы что-то сказали? - спросил я дружелюбно и с улыбкой посмотрел ему в глаза. Я надеялся, что кажусь очень запугивающим. К моей радости он отступил на шаг.

- Нет никаких причин для ссоры, - подключился Ланнинг. - Поступайте, как хотите, мистер Грейнджер. Мы сообщим куда надо, что девушка с вами в безопасности. Ведь теперь же все в порядке.

- Верно. - Я сделал вид, что не заметил его сарказма. - Все в порядке.

Я протянул девушке руку. Она, пока мы разыгрывали весь этот маленький фарс, заметно успокоилась. Мне кажется, она сообразила, что я совсем не гармонировал с ее преследователями. Она смотрела, как Ланнинг и Тайлер уходили прочь. Потом она позволила мне помочь ей подняться в машину. Язык знаков понимал каждый. Я осторожно подтолкнул ее на переднее сидение "Ламуана". Со всем душевным спокойствием я прогулялся вокруг машины к водительскому креслу. Тайлер с расстояния в несколько метров смотрел на меня. Ланнинг торопливо что-то говорил в свой радиопередатчик.

Прежде чем запустить двигатель, я огляделся вокруг в сгущавшейся темноте, я глубоко вздохнул, улыбнулся и попытался выражением лица втолковать девушке, что наслаждаюсь свежим воздухом.

Она улыбнулась в ответ. Очевидно, она привыкла к обществу людей. Она поняла, что я имел в виду.

В конце концов, подумал я, даже Титус Чарлот улыбается.

Иногда.

2

Минут десять или четверть часа я колесил на своем "Ламуане" на скорости восемьдесят или девяносто взад-вперед. Тем временем девушка пришла к решению, что все хорошо и прекрасно.

Я опробовал на ней "Как вас зовут?" и "Куда вы желаете?", но было ясно, что она не понимала английского даже в такой степени. До уровня "Я Тарзан, а кто ты?" я в своих попытках общения не опустился. А фантастический язык жестов, который так хорошо функционирует во всех мыльных операх, показался мне не очень подходящим для начала беседы. Да никому из нас и не была так уж необходима эта маленькая беседа.

- Ты нытик, обвинил меня ветер.

Я реалист, заверил я его - не только молча, но даже и не двигая губами. Юная дама не должна подумать, что я болтун, разговаривающий сам с собой.

- Это, должно быть, шутка, сказал он. Вспоминаю, как ты ринулся в это дело и мимоходом подобрал девушку, не зная, кто она и что собиралась делать!

Ты же меня знаешь, ответил я. Мои симпатии всегда на стороне тех, кто убегает от горилл. Романтическое спасение дамы - это, я согласен, не совсем в моем духе, во всяком случае когда она так юна, как вот эта. Но меня всегда можно уговорить сделать исключение. Достаточно только представителю отребья с Земли чуть пожестче наступить мне на ногу.

Конечно, он меня очень хорошо знал. Он понемногу достигал стадии, когда уже не утруждал себя слишком часто критиковать меня. Я импульсивен и перенапряжен, но это совсем ничего не значит. И ветер тоже был сейчас в ситуации, которой вынужден был удовлетвориться - так же, как должен был удовлетвориться ею я. Со временем нам удастся ладить друг с другом лучше. Мы уже оставили далеко позади отвращение а ля Грейнджер и высокомерие и запугивание а ля ветер. Мы постепенно становились хорошими друзьями. Я совершенно привык к его умным высказываниям, а он не принимал их всерьез.

Кое-что мне в нем нравилось, а именно то, что он не болтал вздора о том, как я должен летать, будь это в глубоком космосе или на высоте ладони над землей. Паразит, уважающий профессиональные способности своего хозяина, не может быть совсем плохим.

Девушка и я получили не много удовольствия от нашей прогулки. Я как раз показывал рукой в направлении, где, как я полагал, находилась колония, так как я в конце концов не собирался вечно колесить с ребенком, когда вдруг услышал до ужаса знакомый звук: вой сирены.

- К черту, - сказал я глубокомысленно и немного фаталистично, - игра окончена, люди.

Меня поразил странный взгляд больших оранжевых глаз. Девушка сделала трагическое лицо, но это была только иллюзия. Она могла научиться улыбаться, но наверняка не могла сыграть Гамлета. Точно так же могло быть, что она в тот момент улыбалась от радости.