Брайан Стеблфорд: Земля обетованная

Несмотря на все это, меня один-два раза охватывало настойчивое желание вырваться из стен Коринфа. Это была своего рода клаустрофобия. И вот однажды плохим днем, когда Ник и Эва были на Земле, Джонни начал говорить об играх. Я пытался объяснить ему, что только слабоумный станет играть в карты с нью-александрийцем, но до него никак не доходило. Конечно, нью-александрийцы не мошенничали, но они же все эксперты в теории вероятностей. Карточная игра - это средство отнимать деньги у дураков, а сейчас во всем Коринфе не было ни одного дурака, кроме Джонни Сокоро. Он мне не поверил. Он продолжал разглагольствовать о полосах везения, и если я чего не мог терпеть, так это того, что такие сосунки читают мне лекции о везении и о недостатках логики.

Я взял на время в гараже Чарлота его "Ламуан-77" и подался в холмы вокруг Коринфа. Собственно говоря, я должен был известить Чарлота и, кроме того, я вообще не имел права брать машину. Но я всегда не особенно придерживался предписаний, да люди и не ждут от меня этого. Моя плохая слава, в конце концов, обязывает.

Была поздняя весна, и как раз установилась прекрасная погода. Я не романтик, но с удовольствием гляжу на свежую зелень и сияющие цветы, особенно когда суровые времена позади. А у меня так и было. Уже больше двух лет.

Ландшафт мне нравился, и два часа спустя я подумал, что он понравится мне еще больше, если я не стану придерживаться дороги. Дорога слишком скучна. Итак, я свернул в чистое поле и некоторое время развлекался тем, что прыгал через кусты и брал холмы, как барьеры. Это доставило мне больше удовольствия, чем борьба с пространственными отклонениями в туманности или ползание по подземным лабиринтам. Иногда нужно давать волю своим страстям, кроме того, я был трезвым и мог ничего не опасаться.

На мили вокруг меня не было ничего, кроме открытого паркового ландшафта. Когда я однажды потерял дорогу, мне было легко не находить ее снова. Нью Александрия - мир садов; чистые города и аккуратные хорошенькие ландшафты, которые благодаря тщательному планированию выглядели такими девственными, как потаскуха с сильной склонностью к тщеславию.

Медленно вечерело, и здесь за городом было великолепно. Я не особенно люблю яркий свет, и нежная серость сумерек мне дороже, чем сияние полудня. Холодный ветер свистел в лицо, но я, несмотря на это, не закрывал верх машины.

Я еще не думал возвращаться, когда небо потемнело. На самом деле я вообще ни о чем не думал. Я был в мире с самим собой и окружающим миром, что со мной случается нечасто. Я даже не думал о том, сколько времени я необременительно отдавался наслаждениям свободного времени. Вероятно, мой старый друг, шепчущий ветер, так же наслаждался моим настроением, как и я, так как он не давал сказать ни слова.

А потом я увидел девушку.

Она бежала, и в то мгновение, когда я ее увидел, я уже знал, что она охвачена чем-то другим, нежели радостью весны. Ее преследовали, хотя из-за ближайшего холма я сейчас и не мог видеть, кто. Я поставил ногу на тормоз и взвесил ситуацию.

За ней бежали двое мужчин. Они, конечно, не так спешили, как девушка. Издали и при слабом освещении я не мог разобрать ни их лиц, ни их намерений. То, что они хотели изнасиловать девушку, на Нью Александрии было немыслимо, но другой причины, по которой они могли бы ее преследовать, я придумать не смог.

- Ну, - сказал ветер.

Что - ну?

- Ну, сделай что-нибудь.

Что-нибудь сделаю, заверил я его. Только не спешить. У нее был отрыв метров в пятьдесят, а парни не давали себе труда уменьшить его. Они рассчитывали, что она когда-нибудь упадет от усталости.

Я научен в таких ситуациях не бежать, сломя голову. Мне все равно не подходит роль храброго рыцаря, который постоянно высматривает попавших в беду дам.

Девушка увидела меня, но не приняла за посланного Богом спасителя. Совсем напротив. Она сделала поворот, так что теперь убегала по диагонали от меня и ее преследователей. Это показалось мне нелогичным решением. Я мог бы догнать ее в десять секунд, и она должна была это знать. Очевидно, она боялась всех и каждого и действовала в панике. Это подтверждало мою теорию, что эти двое мужчин имели в отношении ее отнюдь не лучшие намерения.

Я отпустил тормоза и медленно полетел позади нее. Парни тоже увидели меня. Их отношение к жизни было более реалистичным. Им было ясно, что козыри были в моих руках. Один остановился, а другой умерил свой бег и начал махать мне. Они были далеки от мысли, что я мог - несмотря на мое нежелание включиться в атаку, как идиоту - быть на стороне преследуемой невинности.