Питер Уоттс - Водоворот

Лабин перестроил войска. Два вертолета ушли к воде так низко, что до них доставали плевки волн, и разродились близнецами — мини-подлодками, похожими на детенышей китов-полосатиков. Те разместились по дуге в двух километрах от берега, и каждая, в свою очередь, выпростала выводок «шпионов», широкой сетью распре­делившихся от поверхности до дна.

Остальные вертолеты приземлились на территории, простирающейся от аэропорта Мейгс-Филд до доков Гранд-авеню, извергли свой груз и затаились, пережи­дая приближающийся шторм. За ними пришла очередь подъемника, тот завис в пятидесяти метрах над молом; из брюха машины вывалилась и разложилась трубка, похожая на абсурдно длинный хоботок, и Лабин скользнул по ней вниз. К тому времени, как массивный летательный аппарат неуклюже поплыл прочь, у подножия Ист-Монро уже установили командный центр.

Стоя на крепчающем ветру, Кен взглянул через край нового мола Чикаго. Испещренный полосами серый утес плавно поднимался к самой ограде. Решетчатые пасти ливневых каналов размеренным пунктиром усеивали облицовку, сочась тонкими струйками сточных вод. Каждое отверстие было в два раза выше роста человека. Лабин прикинул масштаб и кивнул сам себе: ячейки в решетке были узкими, сквозь них никто пролезть не мог.

Мимо пронесся низко летящий геликоптер, подняв брызги воды; за ним волны набухли и загустели желатиновой полосой. Лабин приказал загелить всю прибрежную зону от Лейкшора до Мейгс; буря, конечно, рано или поздно разорвет сцеп пену на волокна, но если Кларк прыгнет с моста до того, то застрянет, словно муравей в смоле. На дальнем краю застывшего участка болталась плавучая площадка, окольцованная надувным поясом, который скакал на волнах бескостным змеем. Лабин стукнул по кнопке на боку визора; огороженное место сразу попало в фокус.

«Вот они».

Буквально на секунду в мокрой ряби мелькнула скользкая серая спина, металлические пластины тускло мерцали вдоль кромки спинного плавника. Потом еще одна. Всего их было шесть, но на поверхность они всегда всплывали только поодиночке.

Ветер стих.

Лабин стянул с головы шлемофон и посмотрел вокруг невооруженным глазом. Близился полдень, а темно было, как при солнечном затмении. Над головой бесшумно кипело небо, медленно и угрожающе клубясь.

Отдаленный громыхающий рев каскадом пронесся по городу: это с грохотом захлопнулись противоураганные ставни в тысяче евклидовых каньонов, словно сами здания аплодировали подъему давно запоздавшего занавеса. Одинокая и совершенная капля размером с ноготь боль­шого пальца расплющилась об асфальт у ног Лабина.

Он повернулся и вошел в командный пункт.

Практически все пространство единственного поме­щения занял еще один интерактивный пульт, ожившая галлюцинация. Лабин изучил шахматную доску: от береговой линии тянулись два рукава безопасности, уходя на северо-запад от Гранд-авеню и на юго-запад от автомагистрали Эйзенхауэра. Они создавали трубу, которая должна была направить Кларк туда, куда она не хотела.

В двух с половиной километрах от мола свора «оводов» и экзоскелов выстроилась ровной линией с севера на юг, запечатывая эстакады и туннели.

Установленные рубежи отрезали от остального мира семь с половиной квадратных километров. Транспорт на поверхности двигался изнутри и снаружи зоны, но не через нее; сеть рапитрана вырубили полностью по всей ширине участка. Информационные потоки заняли чуть больше времени...

«...да тут, похоже, очередной карантин выставили, чтоб их, в общем, посидеть мы не сможем. Алло? Алло? Вашу мать...»

...но в конце концов даже электроны проявили уважение к новым границам. Цель, собственно, была известна именно тем, что получала помощь из сети.

Но просто вырезать параллелограмм из мира было недостаточно. Кларк по-прежнему передвигалась там, среди сотни тысяч овец. На какое-то время Лабин спустил Бертона с поводка.

В углу центра светловолосая перуанка проверяла возможности пульта телеметрии. Кен подошел к ней, пока Бертон упивался вновь обретенной властью:

— Кинсман, как они там поживают?

— Жалуются на шум. И они ненавидят операции в пресной воде. Чувствуют себя слишком тяжелыми.

Ее рабочее место напоминало матрицу, составленную из сигналов с камер, установленных на передней кромке спинного плавника каждого дельфина. Нижний край каждого окна закрывал серый полумесяц — там застилали вид лобные линзы животных. На фоне скользили рядом друг с другом в зеленой тьме призрачные формы.