Александр Студитский - Ущелье Батырлар-Джол

- Пойду. Зачем сказкам верить? Мы ищем новый каучуконос. И найдем его там, откуда ты его притащил. Ведь ты его брал - не боялся?

- Ой, боялся...

- Ну, все-таки взял. А сказку будешь рассказывать своему мемире.

- Зачем так говоришь, Павел? - сказал укоризненно старик.

Он вскочил со своего места.

- Постой. Увидишь!

Полосатая спина его халата исчезла в черном отверстии входа в юрту. Борис с Павлом переглянулись. Но, прежде чем они успели обменяться словом, старик показался снова в мерцающем свете костра.

- Смотри, - сказал он, развертывая темную тряпку с какого-то длинного предмета.

Тряпка упала. В руках старика оказалось что-то желтовато-серое, вытянутое.

- Смотри, - повторил он с торжеством в голосе.

Павел взял в руки предмет, поднес к свету и обратился к Борису:

- Ну, это, кажется, по твоей части. Кость.

Борис посмотрел на кость с удивлением. Взял осторожно в руки, прикидывая на глаз ее длину. В ней было не менее метра. Она совершенно высохла. Но отнести ее к окаменелостям не было никаких оснований. Она, очевидно, пролежала под дождем и ветром десяток-другой лет, не больше.

- Верблюд? - спросил Павел.

Борис отрицательно покачал головой, продолжая рассматривать кость.

- Это бедренная часть, несомненно, - сказал он наконец, - но только не копытного.

- Что же это, тигр?

Борис в смущении поскреб ногтем по головке кости.

- Ты знаешь, я много работал с грызунами. И если бы не эти чудовищные размеры, я был бы готов спорить на что угодно, что это бедро зайца или кролика. Отдашь нам или продашь? - обратился он к хозяину.

- Ай, нет, нельзя, - сказал тот, торопливо потянув кость из рук Бориса. - Нельзя, нельзя. Хоронить надо... Стадо вниз пойдет, хоронить будем. Батыр кость. Нельзя продавать.

Он завернул кость в тряпку и снова исчез в юрте.

- Любопытная штука, - сказал Борис. - Неужели я настолько забыл сравнительную анатомию, что не смог отличить бедро верблюда от бедра зайца?

- Ну, будем думать, что это верблюд, - махнул рукой Павел. - Пошли спать. На рассвете выедем... Днем будем на станции. А завтра в ночь начнем наш поход.

4.

НУ, как здоровье? - спросил директор, поднимаясь со своего места.

- В порядке, Анатолий Петрович, - ответил Павел, пожимая его тонкие пальцы своей широкой рукой.

- Мы вас заждались, - продолжал директор, мельком взглядывая на Бориса.

Павел заторопился его представить.

- Мой друг, Борис Карцев, зоолог. В связи с его приездом у меня опять к вам просьба, Анатолий Петрович.

В голосе Павла зазвучала нотка смущения.

- План новой экспедиции? - усмехнулся директор.

- Последней, Анатолий Петрович. Есть место, куда мне одному не пробраться. А вдвоем-втроем при некотором навыке в альпинизме можно.

- Даже втроем?

- Да, Анатолий Петрович. Если разрешите, Женя Самай тоже отправится с нами.

Директор слегка нахмурил брови.

- Ну, это уже компетенция Григория Степановича. Если нет срочных анализов, то он, вероятно, позволит ей отправиться с вами. Надолго?

- На три-четыре дня.

- А можно спросить, куда? - В голосе директора прозвучала неодобрительная ирония.

- На Мульма-Тау.

Лицо директора выразило удивление.

- Так вы уж там не раз бывали.

- Хочется еще побывать, - ответил Павел уклончиво. - Я не всюду успел пройти. Есть места, можно сказать, неприступные, где подъем очень трудный. Там я рассчитываю на помощь своего приятеля.

Борис слушал Павла с легким недоумением. Ему казалось странным, что тот ничего не говорит о главном - о находке гигантского корня у подножия тех "неприступных" гор, которые Павел собирался штурмовать вместе с ним. Может быть, Павел хотел сделать сюрприз директору станции? Он уже хотел вставить слово, но внимание его было отвлечено фигурой, появившейся в поле его зрения в раскрытом окне кабинета директора.

ДЕВУШКА с пышными темными волосами, отливающими на солнце бронзой, медленно прошла через широкий двор станции, осторожно неся в руках длинную стойку с пробирками. У нее была легкая походка, словно несущая над землей стройную, тонкую фигуру, и эластичные, мягкие движения загорелых плеч, открытых низким вырезом пестрого платья. Борису очень хотелось заглянуть ей в лицо, но она двигалась так, что он видел ее со спины. И только пройдя весь двор, на противоположном конце его, она заметила лошадей, которых расседлывал проводник, и порывисто повернулась. На солнце блеснули ее белые зубы и белки глаз на смуглом лице. Она спросила проводника о чем-то, просияв на его ответ улыбкой. И по ее взгляду, брошенному в окно, Борис догадался, что приезд Павла для нее большое событие. Он искоса взглянул на Павла, продолжавшего свой разговор с директором, и вздохнул. Девушка ему нравилась.