Грегори Бенфорд: Погружение

Какая расточительность! Однако никому не удалось создать более совершенной машины. Почему? Хищники неизменно оказывались умнее жертвы. И стояли на вершине пирамиды с очень крутыми гранями. Всеядные попали в аналогичное положение. А потом возникли люди.

Этот факт должен иметь колоссальное значение для социоистории. Шимпанзе, таким образом, становились важнейшим ключом к пониманию человеческой психики.

– Надеюсь, что при погружении я не буду такой потной и жара не покажется мне столь мучительной, — сказала Келли.

– Не забывай, ты увидишь мир чужими глазами. Она фыркнула.

– К тому же я могу в любой момент покинуть чужую шкуру и принять освежающий душ.

– Что это?.. — Келли отшатнулась. — Эти штуки похожи на гробы.

– Поверьте, в них удобно, мадам.

Главэксп Рубен мило улыбнулся, но Леон сразу уловил фальшь его улыбки. Однако это ощущение вскоре стерлось: разговор был дружеским, персонал с уважением относился к доктору Маттику, знаменитому ученому и, что еще важнее, богатому клиенту.

– Вы остаетесь здесь в фиксированном состоянии, ваши органы будут работать в замедленном режиме, — принялся объяснять главэксп, одновременно занимаясь налаживанием оборудования.

Он проверил панель управления приборами и запасные системы.

– Выглядит довольно удобно, — с неохотой признала Келли.

– Давай, — нетерпеливо поторопил ее Леон. — Ты обещала.

– Вы будете постоянно находиться в контакте со всеми нашими системами, — заверил Рубен.

– Даже с библиотечной базой данных? — уточнил Леон.

– Конечно.

Обслуживающий персонал помог им быстро забраться в «саркофаги». Зажимы, присоски, магниты — все было моментально приставлено к голове Леона, чтобы фиксировать его мысли. Последнее слово техники.

– Готовы? Чувствуете себя нормально? — спросил Рубен, не расстававшийся со еврей профессиональной улыбкой.

Леон не мог с уверенностью сказать, что чувствует себя вполне комфортно. Причиной его сомнений был сам Рубен. Леон никогда не доверял самоуверенным людям. А в Рубене его настораживало не только это. Но что? «Ладно, Келли права. Мне давно необходим отпуск. А погружение — лучший способ отдохнуть от своих мыслей».

– Все в порядке. Я готов.

Техник нейтрализовал нейромышечную реакцию. «Пациент» лежал неподвижно, работал лишь мозг, подключенный к шимпанзе.

Паутина магнитных линий охватывала мозг Леона. Посредством электромагнитной индукции они вплетались в ткани и проводили сигналы по крошечным тропинкам, замораживали многие функции и блокировали физиологические процессы — и все для того, чтобы параллельные цепи человеческого мозга соединились с мозгом шимпанзе. Погружение.

Технология быстро распространилась по всему миру. Способность управлять другим разумом на расстоянии нашла применение в самых разных сферах.

В Европе, в определенных кругах, женщины выходили замуж, а потом погружались в стасис — и бодрствовали всего по нескольку часов в день. Богатые мужья выводили жен из анабиоза для социальных и сексуальных целей. Более полувека жены находились в настоящем водовороте вечеринок, праздников, путешествий, романтических прогулок и страстных объятий — а все вместе занимало несколько лет их активной жизни. В результате мужья очень быстро умирали — с точки зрения времени их жен. Жены становились богатыми вдовами в тридцать лет и пользовались большим спросом — не только из-за наследства. Они оказывались удивительно мудрыми — ведь в реальном мире проходили многие десятилетия. Довольно часто вдовы выходили замуж за молодых людей, те, в свою очередь, становились «замороженными мужьями», их будили с чисто практической целью.

Ко всему этому Леон относился с холодным равнодушием, к которому привык в Хельсинки. Поэтому он ожидал, что погружение окажется удобным, интересным мероприятием, хорошей темой для болтовни за обедом.

Леон ожидал, что посетит чужой, весьма примитивный разум.

Он никак не предполагал, что будет «проглочен» целиком.

Хороший день. На толстом, мокром бревне полно вкусных личинок. Вытащить их пальцами. Свежие, терпкие, острые.

Большой оттолкнул меня в сторону. Схватил много сочных личинок. Заворчал. Смотрит сердито.

У меня в животе урчит. Я отступаю и смотрю на Большого. У него свирепое лицо. Я знаю, что с ним лучше не связываться.

Я ухожу и опускаюсь на четвереньки.

Большой перевернул бревно, чтобы вытряхнуть личинок. Схватил несколько и съел. Он сильный. Самки смотрят на него. У деревьев несколько самок болтают, скалят зубы. Все еще сонные, лежат в тени. Раннее утро. Но Большой машет мне и Голодному, и мы идем к нему.