Грегори Бенфорд: Погружение

– Откуда вы? О, Хельсинки — и как он там? Мы из (подставьте название любого города), слышали? — Конечно, они с Келли ничего не слышали о названном городе.

Большая часть «общества» принадлежала к туристам, которых привлекли уникальные возможности этого места. Ему показалось, что каждое третье слово в разговоре — природный или жизненный , и произносились они, как мантры.

– Какое облегчение — оказаться вне прямых линий, — заявил худощавый мужчина.

– Что вы имеете в виду? — спросил Леон, стараясь выглядеть заинтересованным.

– Ну, в природе не существует прямых линий. Это дело рук людей. — Он вздохнул. — Я люблю находиться там, где нет ничего прямого!

Леон моментально подумал о сосновых иголках; о пластах метаморфической горной породы; о внутренней грани полумесяца; о шелковых нитях паутины; о гранях кристалла; о белых кварцевых прожилках на сколе гранита; о далеком горизонте большого, спокойного озера; о стволах молодых быстрорастущих деревьев; о трещинах на льду; о косяках перелетных птиц; о сосульках.

– Не согласен, — сказал Леон.

И больше ничего не добавил.

Его привычка к коротким репликам приводила к тому, что разговор быстро заходил в тупик; а эти люди уже успели неплохо подогреть свои чувства. Они безудержно болтали, предвкушая погружение в жизнь существ, обитающих внизу, в долине. Леон молча слушал, он был заинтригован. Кое-кто хотел посмотреть на мир глазами стадных животных, другие мечтали стать охотниками или птицами. Они говорили об этом так, словно им предстояло участвовать в спортивных соревнованиях — Леон подходил к данной проблеме иначе. Он, как и прежде, не вмешивался в разговор.

Наконец им с Келли удалось ускользнуть в небольшой парк, располагавшийся рядом с Базой и устроенный так, чтобы ознакомить гостей с местными условиями, прежде чем они отправятся в более далекие путешествия. Здесь они увидели краали с домашними животными. Уникальные экземпляры, животные с измененными генами, естественно, здесь отсутствовали.

Леон остановился; глядя в крааль, он снова погрузился в размышления о социальной истории. Его разум продолжал анализировать разные аспекты этого предмета. В подобных ситуациях он уже давно научился не вмешиваться в поток своего сознания.

Животные. Нужно ли здесь искать ключ к разгадке? Несмотря на многолетние попытки, человеку удалось одомашнить лишь несколько видов. Большая часть из них оказалась стадными животными, обладающими инстинктом подчинения, которым и воспользовались люди. Животные должны быть спокойными; стада, обращающиеся в бегство от малейшего странного звука и не способные быстро привыкать к незнакомцам, невозможно содержать. Наконец, они должны размножаться в неволе. Люди ведь не желают совокупляться на глазах у своих соплеменников — животные в данном вопросе мало отличаются от человека.

В результате удалось приручить овец, коз и коров, слегка измененных при помощи биотехнологий. Исключение составляли шимпанзе. Уникальные существа, сохранившиеся в лабораториях центральной Африки.

К парочке подошли псы-мутанты и принялись обнюхивать, проверять, бормоча при этом невнятные извинения.

– Интересно, — заметил Леон, обращаясь к Келли, — сторонники «естественного состояния» по-прежнему хотят, чтобы от диких животных их защищали домашние.

– Ну, конечно.

– А как насчет сентиментальных чувств о нашем естественном состоянии? Когда-то мы были одним из крупных видов млекопитающих.

– Конечно, приятно посетить места с нетронутой природой, но…

– Не думаю, что хотел бы здесь жить. И все же я не прочь оказаться в шкуре шимпанзе.

– Что? Погружение? — Брови Келли тревожно приподнялись.

– Почему бы и нет, раз уж мы сюда приехали?

– Я не… ну, мне нужно подумать.

– Говорят, можно в любой момент вернуться обратно. Келли кивнула, слегка поджав губы.

– Мы будем чувствовать себя совершенно иначе — словом, как шимпанзе.

– Ты веришь всему, что написано в рекламном проспекте?

– Я навел кое-какие справки. Здесь очень хорошая лаборатория. Келли с сомнением посмотрела на мужа.

– Ну-ну.

Леон знал, что сейчас не следует настаивать. Пусть время сделает свое дело.

Крупная собака продолжала держаться настороже, принюхалась к его руке, после чего невнятно проговорила, растягивая гласные:

– Сп-о-о-о-к-о-о-йной н-о-о-о-чи, сэ-э-э-р.

Леон погладил ее. В глазах пса появилось дружелюбное выражение.

«У нас есть глубокие общие корни», — подумал он.