Мария Симонова - Профессия – смертник

И – то ли Туаза замешкалась с набором новых координат, то ли просто устала, а может, виной всему были дрогнувшие вдруг под ногами ступени, но впервые паук оказался на какую-то долю секунды проворнее: членистая лапа, взметнувшись, подцепила трансверсор и сдернула его с несоразмерно-тонкого запястья – у Туазы так и не было времени подогнать браслет, снятый с псифа, под свою руку.

С потерей прибора дорога в иные миры беглецов оборвалась. И все же Степан, уклонившись каким-то чудом от кошачьей лапы, метнувшейся его сграбастать, ринулся вниз по лестнице, не забыв при этом схватить за локоть и сдернуть за собой Туазу. Словно пара безумцев, они поскакали вниз – туда, где двигались цепочкой под монотонный ритм, что-то вроде «зу-зу-зу», нагие девушки, увешанные гирляндами цветов.

– Дорогу!!! – ревел Степан, отпихивая сидящих, наступая на чьи-то распростертые тела и ноги, не успевшие вовремя убраться. К тому ж еще и сама по себе лестница то и дело содрогалась от подземных толчков. Странно только, что народ при этом пребывал на своих местах в тех же расслабленных позах, а не разбегался в панике. Впрочем, ему ли, летящему сейчас вниз наподобие пушечного ядра, было ломать голову над загадкой их странного поведения? Сзади надвигались преследователи, но оглядываться сейчас было никак нельзя, иначе он рисковал споткнуться и проделать дальнейший путь к подножию лестницы кувырком. Вообще-то и без того догадываясь, что им «наступают на пятки», Степан решился предпринять обманный маневр: он резко затормозил, использовав для этой цели чью-то розовую тушу, очень кстати воздвигшуюся на пути, – туша отправилась дальше в головокружительный полет, считая выпуклостями ступеньки, зато Степан, передавший ей изрядную часть кинетической энергии, получил возможность прянуть в сторону, обхватив Туазу, тем самым увлекая ее за собою.

На ногах все же удержаться не удалось – они упали, подмяв под себя еще пару-тройку разнеженных зрителей, но это было не столь важно по сравнению с тем, что происходило на покинутой ими «трассе»: членистоногий в погоне вниз по лестнице опередил представителя кошачьих, а когда добыча сделала финт, то и он, сориентировавшись, сумел быстро остановиться. И в этот миг на него налетела кошка – не специально, а на излете сумасшедшего прыжка с безумно распахнутыми глазами она грянулась прямо на паучью спину, ударив в нее передними, а затем и задними лапами. Потерявший равновесие паук был брошен вперед, но сумел извернуться, вцепился в кошку, и дальше они покатились вместе – бесформенным, визжащим и царапающимся клубком. Местные загорающие наконец-то немного прочухались и шарахнулись с их пути, очистив дерущимся прямую, хотя и колдобистую, дорогу к морю. Впереди уже не было никаких препятствий или заграждений, и слившийся разномастный ком, перекатившись через узкую набережную, угодил прямиком в воду. Там они наконец разделились.

В этот момент Туаза подхватилась было вновь удирать, на сей раз вверх по лестнице. Этак здесь можно было все ноги оббить, бегая вверх-вниз, и главное, что результат-то все равно был предопределен: не уйти им было пешком от этих двух тварей. Своим броском Степан лишь оттянул время, надеясь, быть может, на чудо; смерти они ему не желали, вот в чем беда, мечтали только захватить, потому и на «зверя» в данной ситуации рассчитывать не приходилось. Туаза тянула и дергала, но то, что происходило внизу, по-прежнему занимало внимание Степана.

– Постой, – отмахнулся он. – Ты погляди-ка…

Кошка била лапами, пытаясь уцепиться за скользкие каменные плиты, рядом суматошно трепыхался паук, совершая бестолковые круговые движения в мелких волнах. Наконец, столкнувшись со своей врагиней, он попробовал влезть к ней на спину. Возможно, что таким путем ему и удалось бы заползти на набережную, если бы вдруг из воды поблизости от них не выплеснулось здоровенное рыло. Нет, и в самом деле, кроме как «рыло», об этом трудно было что-либо сказать – серая осклизлая масса, напоминающая брюхо гигантской улитки с прорезанной посредине длинной щелью. Дальнейшее уложилось буквально в несколько секунд: щель распахнулась, открыв чудовищное жерло, куда ринулась тонна воды заодно с тем, что двигалось на ее поверхности. Паук и кошка были унесены потоком в голодную утробу, словно две клецки, не властные сопротивляться влекущей их могучей стихии, и края пасти сомкнулись над ними.

Захлопнувшееся рыло как-то недовольно пошевелило «губами» – то ли ему этого было мало, то ли показалось невкусно. Но больше пока ничего не падало, и оно нехотя убралось под волны – наверное, дожидаться десерта.