Мария Симонова - Профессия – смертник

– Со мной все кончено, признайтесь! И, пожалуйста, не пытайтесь меня спасти. – Степан вдруг подумал с ужасом, что настырные доктора еще могут его вытащить и, может быть, ему предстоит влачить дальнейшее существование жалким калекой, не дай бог, еще и парализованным – только и заботы сердобольным родственникам, что менять ему утку. Вот и попробуй-ка тогда при таких обстоятельствах уйти из жизни.

– Какое там «кончено». Легкое сотрясение. Повезло, – буркнул доктор, чья озабоченность, как выяснилось, имела весьма отдаленное отношение к Степану. – Этого на носилки! – распорядился он, покидая «везунчика».

К тому времени, как подоспели носилки, Степан уже сам поднялся и отклонил предложение санитаров забраться в «Скорую помощь» – одну из двух, стоявших поблизости. Плюс к тому здесь же находились одна «милиция» с включенной мигалкой и «Газель» службы спасения.

Не успел Степан отделаться от медиков, как к нему прицепился дотошный милиционер. Предоставив ему свои паспортные данные и вкратце рассказав о происшествии: «Переходил через дорогу, дальше ничего не помню», – Степан направился поглядеть, вокруг чего собралась такая мощная компания, хотя, собственно, и без того уже догадывался…

Проходя между «Скорыми», он наткнулся на крупного, слегка всклокоченного парня и миновал бы его, почти не глядя, если бы тот не стоял нерушимо поперек пути, вытаращившись на Степана, как баран на летающую тарелку.

– Ну мужик, ты даешь! Ну ты, блин, везучий! Целенький как огурчик! А того водилу, что тебя сбил, сейчас из «Вольво» выковыривают.

– Что произошло-то? – пасмурно спросил Степан, не склонный к бурному изъявлению чувств по поводу своего спасения.

– Ты что, ничего не помнишь? Он же через тебя перелетел, подмял тебя вроде бы… Мы из шалмана вышли и думаем – кино, блин, что ли, тут снимают, в натуре?.. Ведь он шел-то за двести, не меньше, и вдруг как взбрыкнет на ровном месте! Прям взлетел! Над тобой просвистел на бреющем и давай кувыркаться! Это было зрелище! Такое только в боевиках! Ты пойди глянь там, что с ним стало!

Покачав отрицательно головой, Степан развернулся и двинулся прочь – на сей раз старательно держась тротуара. В нем не проснулось любопытства, желания посмотреть на изуродованную машину и тем паче на ее искалеченного владельца – уже вторую свою невольную жертву после Экса, не считая выведенной из строя шпаны.

Он услышал достаточно, чтобы больше не сомневаться в своей экстра, супер, мегазащищен-ности – такой, что без проблем положит уйму народа, если это будет необходимо для сохранения одной-единственной его жизни. А ведь он решился на соглашение с космическими спасателями только ради того, чтобы отдать ее, самому ему ненужную и постылую, во чье-то спасение. Вот ведь гримаса судьбы…

Но даже это померкло и отодвинулось сейчас на второй план перед одной, самой важной, недодуманной перед аварией мыслью…

Что, если бессмертие Верлрока берет начало именно в его совершенной защите? Тогда выходит, что и ему, Степану Ладынину, предстоит теперь, подобно той древней, но чертовски коварной железяке, влачить свой крест до скончания мира?..

«Да нет, ерунда, – отмахнулся Степан мысленно. – Все же человек не машина – он куда сложнее устроен и, если уж на то пошло, имеет по отношению к машине, как бы сложна и заумна она ни была, статус создателя. А проще говоря – бога. Но живого, не бессмертного. Одно дело защитить его жизнь от внешних опасностей – тут между ним и машиной нет принципиальной разницы. И совсем другое – не позволить человеку пройти все стадии жизненного пути и умереть от старости. Не существует такой силы, даже если она может продлить до бесконечности жизнь уникального аппарата. Сохранить от износа такую груду сложноорганизованного железа – задача, конечно, не из легких и все же гроша ломаного не стоит рядом с проблемой человеческого старения.

Словом, машине – машинное, а ее богу, то есть человеку, – богово.

Окончательно убедив себя таким сомнительно-философским образом, Степан вздохнул свободнее и даже пошутил про себя: «Вчера я начал жить вечно, пока все идет хорошо, ха-ха».

Но что-то еще тихонько скреблось из подсознания в захлопнутую, казалось бы, накрепко дверь, что-то шептало, словно бы в замочную скважину:

«Почему Верлрок сказал тебе „до свидания“?.. Ведь этот хитрый электронный старпер (ШЕСТЬСОТ МИЛЛИОНОВ лет железяке, в уме не укладывается!) знал, что ты за фрукт и откуда к нему явился. Так какое там, к чертовой матери, „свидание“! Уж кто-кто, а Решающий Проблемы понимал, что больше никогда в жизни ты не сможешь навестить его. Разве что…»