Герберт Уэллс - Пища богов (пер. Тан)

Коссар умолк, помогая Редвуду спуститься еще на несколько ступенек.

— Для этого и смерть существует, — вдруг начал опять Коссар. — А как же иначе? Для этого и смерть.

После нескольких поворотов и восхождений Коссар с Редвудом дошли до выступа, с которого видна была большая часть траншеи и который представлял собой как бы естественную кафедру для Редвуда при разговоре его с гигантами. Последние собрались уже вокруг выступа и стояли на разных уровнях, в разных положениях. Старший сын Коссара между тем ходил по валу, освещая прожектором окрестности, так как можно было опасаться нарушения перемирия со стороны Катергама. Редвуду лучше всего были видны два кузнеца, полуголые, освещенные огнем горна, от которого они не решались отойти, несмотря на интерес, возбуждаемый речью профессора; что же касается всех остальных, то лица их то освещались случайными отражениями, то пропадали во мраке, так как гигантам неудобно было бы освещать свою яму ввиду возможного нападения.

Но все же иногда та или иная группа выступала из мрака довольно ясно, и Редвуд мог любоваться могучими фигурами гигантов. Одни из них были в металлических панцирях, другие — в кожаных или веревочных костюмах, третьи — в кольчугах или другой одежде. Некоторые сидели на машинах и тюках, другие стояли в разных позах, опираясь друг на друга или прислонясь к стенам. Но все внимательно смотрели на Редвуда, ожидая начала его речи.

А он и пробовал начать эту речь, и не мог: голоса не хватало. Наконец, увидав на одно мгновение лицо своего сына, одновременно нежное, решительное и строгое, с глазами, тоже устремленными на него, Редвуд нашел в себе силу заговорить, и притом так, что голос его отчетливо доносился до последних рядов слушателей.

— Меня послал Катергам, — начал он, — предложить вам условия сдачи.

На минуту голоса опять не хватило, но, помолчав немножко, Редвуд справился со своим волнением и продолжал:

— Условия эти невозможны. Теперь, когда я вижу вас здесь всех вместе, я знаю, что они невозможны, но я все же должен их передать вам, потому что взялся, а взялся потому, что желал видеть своего сына… и вас всех. Опять повторяю я хотел видеть сына.

— Ну, говорите же условия, — сказал Коссар.

— Вот что Катергам предлагает: он хочет, чтобы вы ушли из его мира.

— Куда? — послышались возгласы.

— Этого он не знает. Куда-нибудь в места удаленные от обитаемых стран. И притом он хочет, чтобы вы не производили больше Пищи и не имели детей, а, прожив свою жизнь, как вам нравится, исчезли бы навсегда. Редвуд умолк.

— И это все? — спросил чей-то голос.

— Это все.

Последовало глубокое молчание. Редвуд сел на поданный ему стул, положил ногу на ногу и стал нервно покачивать носком ботинка, чувствуя себя какой-то нелепой игрушкой среди этих громадных тел, собранных в одну толпу. Звуки знакомого голоса заставили его позабыть об обстановке.

— Вы слышали, братья, — сказал этот голос откуда-то из тьмы.

— Слышали, — отозвался кто-то.

— Какой же будет ответ, братья?

— Катергаму?

— Конечно нет, не согласны!

— А дальше что?

Несколько секунд продолжалось молчание, затем кто-то произнес:

— Собственно говоря, эти пигмеи правы. С их собственной точки зрения, разумеется. Они совершенно основательно стремятся уничтожить все, превышающее привычные для них размеры, будут ли то растения или животные. Вполне основательно желают они уничтожить и нас. Разумно — опять-таки с их точки зрения — желать, чтобы мы теперь не размножались. Они понимают, — да и нам пора понять, — что гиганты и пигмеи вместе не уживутся. Сам Катергам сколько раз говорил, что мир должен принадлежать или нам, или им.

— Нас теперь не наберется и полсотни, — заметил кто-то, — а их миллионы.

— Как бы то ни было, интересы наши сталкиваются. Продолжительное молчание.

— Так что ж нам, умирать, что ли?

— Конечно, нет!

— Тогда, значит, им умирать?

— Зачем?

— Да ведь сам же Катергам так говорит! Он говорит, что мир должен принадлежать или им, или нам. Третьего исхода нет. Катергам теперь отказался от мысли избивать нас. Он хочет, чтобы мы прожили нашу жизнь где-нибудь подальше и затем умерли один за другим, не оставив потомства. Тогда маленькие людишки истребят всю гигантскую растительность и всех гигантских животных, выжгут всякие следы Пищи и отделаются от гигантов навсегда. Тогда мир вновь будет принадлежать им. Тогда они спокойно станут наслаждаться своей пигмейской жизнью, оказывая друг другу пигмейские услуги и учиняя пигмейские жестокости. Тогда им удастся, может быть, осуществить все свои мечты: прекратить войны, ограничить размножение рода человеческого и засесть в одном всемирном городе, занимаясь пигмейскими делишками, наслаждаясь пигмейским искусством, любуясь друг на друга до тех пор, пока вся планета не замерзнет.