Герберт Уэллс - Пища богов (пер. Тан)

Перебрав в уме все препятствия, так или иначе связанные с великим переворотом, в которой он таким неожиданным образом был вовлечен, обдумав положение, созданное приключениями последних двух дней, он в новом свете увидал будущую судьбу мира в связи с судьбою открытия, случайно сделанного им и Бенсингтоном.

— Бенсингтон думал, что Гераклофорбия окажется прекрасной пищей для детей, — прошептал он, улыбаясь.

Затем Редвуду пришли в голову собственные его мучительные сомнения после того, как он начал кормить «Пищей богов» своего сына. Как давно это было, и каким незначительным это казалось тогда! Взять хотя бы бенсингтоновских цыплят! А от этих-то цыплят все и пошло. Медленно, но верно, несмотря на все препятствия и затруднения, Пища распространилась по всему миру. И теперь…

— Если даже им удастся всех перебить, то дело все-таки сделано.

Секрет приготовления Гераклофорбии был теперь уже известен всем. Сам Редвуд об этом постарался. Гигантские растения, гигантские животные и множество гигантских детей устоят против всяческих гонений, что бы ни придумало карликовое человечество.

— Дело сделано! — еще раз повторил Редвуд, переходя к обсуждению судьбы своего сына и других гигантов, уже достигших зрелости. — Что они? Найдет ли он их измученными, искалеченными только что затихшей борьбой и готовыми подчиниться, или, напротив, сильными, полными надежд, готовыми к новой, еще более жестокой битве? Сын его ранен… Впрочем, не тяжело, должно быть, раз он сам прислал известие…

Редвуд знал кое-что о приготовлениях Коссара, но далеко не все. На минуту он почувствовал некоторое негодование против Коссара и его детей — все делают по-своему, ни о чем не посоветуются. Но, с другой стороны, с кем же и зачем советоваться таким сильным, умным, здоровым и образованным людям? Да, наконец, ведь приготовления к борьбе делались ими полубессознательно, исподволь, уже много лет кряду. Если сказать правду, то ведь никто серьезного нападения и не ожидал. Разве можно было предугадать, что власть попадет в руки Катергама? А когда кризис разразился, то уже поздно было советоваться.

Надо признаться, однако, что старик Коссар вообще был очень невысокого мнения о практичности своих сотрудников, Бенсингтона и Редвуда, хотя все дело и было начато ими… Ну, как бы то ни было, Коссары сумели подготовиться.

Мысли Редвуда потекли теперь по новому руслу. Он принужден был признать, что всегда несколько завидовал своему старому другу Коссару и имел против него, как говорится, зуб. В самом деле, с какой стати величайший из переворотов на земном шаре попал в его руки? Ведь Пища-то принадлежит Редвуду с Бенсингтоном, а Коссар пришел и вырвал ее у них.

Затем Редвуд стал мысленно, сравнивать сыновей Коссара со своим собственным, но скоро опять перешел к самому главному — к вопросу о том в каком положении найдет он теперь гигантов, осажденных в лагере.

Редвуд был пробужден от своих размышлений остановкой поезда на станции Чизельгерст. Он тотчас же узнал ее по высокой каланче, стоявшей в Кемден-хилл и по цветущим кустам гигантского болиголова, которые окаймляли дорогу.

Частный секретарь Катергама, сидевший в другом вагоне, пришел сообщить Редвуду, что отсюда придется ехать на автомобиле, так как в полумиле от Чизельгерста дорога испорчена. Редвуд сошел на пустынную платформу, освещенную только ручным фонарем и обдуваемую холодным ночным ветром. Вообще заброшенность этого, окруженного лесом, заросшего гигантскими травами и пустынного предместья (так как все жители еще накануне, при начале войны с гигантами, выехали в Лондон) сразу давала себя чувствовать.

Проводив Редвуда к автомобилю, блиставшему своими огнями среди мрака и запустения, секретарь Катергама поручил его заботам шофера и простился.

— Надеюсь, вы за нас похлопочете, — сказал он, пожимая руку профессора.

Как только Редвуд уселся и надел дорожные очки, автомобиль начал двигаться, сначала медленно и плавно, а потом с возможной для него при данных обстоятельствах скоростью. Покружив немного по переулкам между виллами, он выехал на большую дорогу, помчался вперед и скоро потонул в окружающем мраке.

Мрак действительно был почти абсолютный, так же как и тишина. Ни одного луча света, кроме звезд, слабо мерцавших на небе, и ни единого звука, кроме легкого шуршания колес машины по превосходному шоссе, не отвлекал внимания ехавших. Бледные, смутные очертания вилл по обеим сторонам дороги бежали мимо, напоминая какую-то таинственную процессию голых черепов, на которые они походили благодаря своим неосвещенным окнам, похожим на пустые глазницы. Шофер, сидевший рядом с профессором, или был молчалив от природы, или стал таковым в виду необычайной обстановки. На все вопросы Редвуда он отвечал односложно и как бы нехотя. На юге по небу передвигались лучи прожекторов, служившие единственным проявлением жизни, которая как бы совсем замерла вокруг быстро, но бесшумно двигавшегося автомобиля.