Роберт Янг - Эридан

— В наше время их уже нет. Они еще будут жить здесь несколько миллионов лет. Когда-то на Марсе тоже должны были жить похожие создания.

— Нет, у нас их никогда не было.

— Но должны же были быть какие-то формы жизни до появления человека.

Скип покачал головой. — Нет. Если бы они были, наши палеонтологи нашли бы какие-нибудь их следы. На Марсе всегда существовали только те виды живых организмов, которые существуют сейчас, и даже со времени последнего ледникового периода они были те же самые. А динозавры исчезнут совсем, мистер Карпентер?

— Да, все их виды.

— Что с ними случится?

— Никто в моем времени не знает, что с ними произошло. Когда закончился меловой период, они исчезли — меловым периодом мы называем тот отрезок времени, в котором мы сейчас находимся. В Североамериканском палеонтологическом обществе думали, что, как только они начнут использовать машину времени Ллонка, им удастся разузнать, что с ними случилось, но у них ничего не вышло. Всякий раз, когда я или другие голографисты — исследователи прошлого собираемся отправиться в последнее тысячелетие мелового периода или около этого, мы промахиваемся и попадаем в другое, гораздо более раннее прошлое, чем в то, в которое мы хотели прыгнуть.

— Бьюсь об заклад, это Кью. Они не хотят, чтобы вы все разузнали.

Как и Эридан, это слово сережки-говорешки перевести не смогли. — Кью?

— Они засеяли Марс человеческой и другими формами жизни. Должно быть, они собираются когда-нибудь засеять человеческой жизнью и Землю тоже. Ваше путешествие сюда из будущего подтверждает это.

— Если они собираются засеять Землю человечеством, почему они вначале насадили рептилий?

— Не исключено, что рептилии — эксперимент, в котором, возможно, что-то пошло не так.

Карпентер вспомнил Дарвина, но излагать теорию эволюции девятилетнему мальчику с Марса показалось ему бессмысленным занятием. — На что они похожи, эти Кью, Скип?

— Никто толком не знает. Существует теория, что они с другой галактики, но никто не знает, чем они тут занимаются. Колонисты, которые здесь жили, говорили, что они их видели.

— Здесь, на Земле?

— Да. И люди, живущие на Марсе, заявляли, что видели их тоже. А еще Кью оставили о себе свидетельства.

— Что это за свидетельства?

— Гигантские монументы.

— И что, ваши ученые действительно думают, что они засеяли Марс?

— Ну да, они считают, что так оно и было.

В этот момент асфальтодробилке, по-видимому, попался особенно неподатливый кусок асфальта, и к тому же, судя по немыслимым звукам, которыми она разразилась, внутри у нее что-то сломалось. Скип придвинулся поближе к Карпентеру. — Не бойся — успокоил его Карпентер, — через наше защитное поле не пробьется даже целая армия тираннозавров.

— Вы женаты, мистер Карпентер?

Вопрос показался Карпентеру пустым — возможно, Скип задал его, чтобы просто подольше не ложиться спать. — Полагаю, под брачными отношениями ты имеешь в виду пожизненный союз между мужчиной и женщиной?

— Да, отношения, основанные на любви и бизнесе. На Марсе государство заботится о том, чтобы участники такого союза были совместимы друг с другом.

— Как могут два человека говорить, что они любят друг друга, когда они десентиментализированы?

— Ну, на самом деле они не могут, поэтому государство так и старается насчет совместимости. А вы женаты? — снова спросил Скип.

— Нет.

— Почему? Вы ведь взрослый.

— Видишь ли, на Земле будущего брачные отношения отличаются от тех, что у вас сейчас есть на Марсе настоящего. Государство в эти дела не лезет, и бизнес не играет в них никакой роли, хотя, быть может, и должен. У нас обычно парень влюбляется в девушку и она влюбляется в него, и потом в большинстве случаев они женятся. Хотя часто бывает и так, что женитьба оборачивается ошибкой и все идет не так.

— Я думаю, совместимости довольно трудно достигнуть, если вы не десентиментализированы.

— Пожалуй, это наше слабое место.

— Я думаю, что, конечно, ищи вы свою единственную любовь, какая-нибудь девушка обязательно влюбилась бы в вас, мистер Карпентер, а вы — в нее.

— Иногда, — сказал Карпентер, — мужчина влюбляется в девушку, но она его не любит.

— Это то, что случилось с вами, мистер Карпентер?

Дидри повернулась на бок под своим одеялом. Карпентер удивился, что она еще не заснула. — Да, — сказал он, — это то, что случилось со мной. Он обнаружил, что рассказывает Скипу о мисс Сэндз. Казалось, он говорил этой ночью больше, чем за все прошедшие долгие годы, и, возможно, так оно и было, потому что за все эти годы он так и не встретил никого, с кем мог бы поговорить — никого, кто выслушал бы то, что он должен был рассказать, не просто из вежливости, а потому, что это было бы ему интересно. — Эту девушку зовут мисс Сэндз. Она хронологист и моя помощница в Североамериканском палеонтологическом обществе. Ее зовут Элейн, но все зовут ее Сэнди. Кроме меня. Я — я просто зову ее мисс Сэндз. Она присматривает за тем, чтобы никто ничего не забыл, когда он отправляется в прошлое, и еще она при помощи ретроскопа, использующего технологию радиоуглеродного датирования, точно фиксирует ту точку во времени, куда нужно прыгнуть, а затем определяет район при помощи времяскопа. А потом она и ее ассистент, Питер Филдс, дежурят, готовые прийти на помощь, если голографист перешлет им банку консервированного куриного супа [4] в повести “У начала времен” также не “банка консервированной зайчатины”, а “a can of chicken soup” — “банка консервированного куриного супа” . Это наш сигнал бедствия. Понимаешь, в нашем языке слово “цыпленок” иногда означает страх.