Любен Дилов - На поющей планете. (Сборник)

© Любен Дилов, 1977

с/о Jusautor, Sofia

© Перевод. Татяна Митева, 1979

Что еще остается делать, как не смеяться, когда коллега внезапно перекувыркнется в воздухе, повиснет вниз головой, словно паук, и крикнет: «Человек за бортом!» Особенно, если этот коллега — Акира, который все еще пытается время от времени рассмешить остальных.

Японец дрыгал в воздухе ногами, размахивал руками и все не мог ухватиться за что-нибудь, чтобы принять нормальное положение, если вообще можно принять нормальное положение в невесомости. Его беспомощные выкрутасы выглядели очень убедительно, но сама клоунада была уж очень стара. Поэтому двое других только ухмыльнулись, услышав его нелепый крик.

На борту их было трое, и они стоически терпели скуку месячного полета. Даже если бы кому-нибудь из них приспичило «упасть за борт», сделать это было бы довольно трудно. Такого не случалось за все пятьдесят лет космических полетов после Гагарина. И крикнуть такое мог, конечно, только японец, который начинал свою карьеру на гигантских полукораблях-полусамолетах, что возят грузы через океан.

Однако Акира не унимался и продолжал махать то рукой, то ногой в сторону иллюминатора, разыгрывая бывалого моряка, хотя Санеев сказал ему: «Ладно, перестань!» Гибсон, уверенно ступая в магнитных башмаках, подошел к Акире, чтобы помочь ему спуститься на пол. Он попытался схватить его за щиколотку, но японец снова лягнул ногой по направлению к иллюминатору. Потом ухватил Гибсона за плечо, извернулся и толкнул его к стене. Англичанин, — он чуть не расквасил нос о стекло иллюминатора, — отпрянул с полуиспуганным-полунедоверчивым «а-а-а!!», невесомость приподняла его на полметра в воздух и швырнула прямо в объятия японца; они оба перекувыркнулись.

Антон рассеяно посматривал на их парное выступление. Акира и Гибсон вместе работали год на Фобосе и часто затевали возню вроде этой, когда не умели по-другому выразить свою радость по поводу возвращения на Землю. Все фильмы пересмотрены, книги перечитаны, все игры сыграны тысячу раз, а спортивные упражнения не доставляют удовольствия, — это обязательная часть режима полета. Приборы показывают только то, что и должно быть на давно проторенной трассе, а Земля еще слишком далеко, и никаких передач поймать нельзя, приходится довольствоваться периодической связью с базой.

— Эн... Энтони!.. — пробормотал Гибсон, словно зовя на помощь, и тут Антон увидел между его растопыренных ног круглый зрачок иллюминатора. Он был не черный, а розовел фонарным светом Марса, к которому они были пока ближе, чем к Земле.

Какая-то тень дрогнула в глубине стеклянного глаза, который, казалось, уставился не в космос, а внутрь корабля. Барахтающиеся Акира и Гибсон заслонили его. Потом, наконец, англичанину удалось схватиться за стену, и он пополз по ней, а Акира сидел у него на плечах, напоминая желтокожую птицу. Теперь этот глаз был черный, как и правый глаз кабины управления. Но его чернота была другая — плотная, не имеющая ничего общего с усыпанной мелким горохом звезд тьмой бездонного пространства.

«Спокойно!» — сказал себе Антон и медленно отложил книгу прямо на воздух рядом с креслом, чтобы она не улетела. И повторил в уме это слово несколько раз, пока осторожно плыл к иллюминатору. Он еще не испытывал паники, хотя внезапное появление космического тела в такой близости, что оно закрыло весь иллюминатор, могло вызвать больше, чем панику. Откуда оно взялось, если вокруг не должно быть ничего крупнее корпускулярной частицы?

Японец высоким и резким голосом кричал: «Человек! Говорю, человек, я же видел!..» Гибсон старался его перекричать: «Не пищи ты! Если бы человек, а то...» — и делал в это время самое разумное: при помощи плавательных движений возвращался к пульту управления.

«По местам!» — приказал Антон, хватаясь обеими руками за раму иллюминатора.

Стекло по-прежнему было полностью загорожено. Потом чернота немного отодвинулась. По бокам засветились два серпа — вроде лунных, один пошире, другой поуже. Это было сияние Марса. Неизвестный предмет передвинулся в другую сторону, деформируя лунные серпы. Нет, он не просто прилип к кораблю и летел со скоростью его инерции. Он двигался сам по себе, то отставая от корабля, то нагоняя его. А это каждому, кто знаком с околоземным пространством, показалось бы чистейшим абсурдом.