Вилли Шрёдтер - Целительное воздействие. Исцеление через присутствие

Мейринк мастерски изобразил влияние мертвецов на живых людей через вещи, к которым первые были очень привязаны и которые они зарядили своими желаниями [390].

Эйра Хелльберг описывает случай, когда комната производила зловещее впечатление не столько на людей, сколько на животных. Она вспоминает эпизод своего детства: «Ни одну собаку нам не удалось заставить переступить определенную границу в этом углу (в большом салоне). Мы тянули их за ошейник, манили лакомством, просили или приказывали – все тщетно, они прижимались к полу, боязливо скулили и проявляли все признаки отвращения. Когда мы покинули это место, они восторженно прыгали вокруг нас.

Впоследствии мы выяснили, что несколько лет назад квартиру снимал некий ученый, сделавший из этой комнаты свою лабораторию. В данном углу стояли стол и сундуки, которые ему были нужны для вивисекции и куда он складывал животных, парализованных ядом кураре .

И тут водилась нечистая сила. Не в том дело, что по комнате бродили и скулили души животных! Но все, что они в ней пережили, скопилось в стенах, в полу и на потолке, излучалось и воспринималось их сородичами.

Ведь нервы с неслыханной силой воспринимают энергию и с помощью мысли, поддержанной волей, могут и сами посылать импульсы, в результате чего мощные излучения организма либо химически связываются с окружающими предметами, либо частично остаются без изменений. Разве не так?» [391]

Что касается «неслыханной силы, с которой нервы могут посылать импульсы», то сначала приведем пример из мира животных, известного магнетизера, доктора медицины, профессора Карла Александра Фердинанда Клюге (1782–1844).

«Котуньо хотел, например, разрезать живую домовую мышь, ухватил ее двумя пальцами за шкурку на спине и поднял, но, когда хвост мыши коснулся его руки, почувствовал сильный удар и спазм, через руку и плечи распространившийся до головы, и это болезненное ощущение не покидало его четверть часа» [392].

Эквивалент из мира людей: 24-летняя крестьянская девушка А. С. 18 октября 1818 г. в мюнхенской больнице во время «приступа злобы», т. е. в состоянии сильного возбуждения, на расстоянии наносит (!) электрический удар обратившемуся к ней господину Б., «при этом она с диким смехом кричала: “Ну что, почувствовал? Попробуй только подойти – получишь еще больше”» [393].

Затем от комнаты Хелльберг переходит к дому и его атмосфере:

«Есть старые дома, в которых новые жильцы ощущают себя несчастными и подавленными, но не могут назвать причину; и только тогда, когда они поселяются в новом доме, к ним возвращается жизнерадостность. Ни белый мышьяк в обоях, ни крысы под полом не служат тому объяснением. Все дело в том, что в доме продолжает жить все, что происходило в нем раньше» [394].

Кроме того, можно было бы сказать, что новостройке решительно недостает «определенного нечто», которое – и это, пожалуй, чувствует каждый – нравится нам в обжитом доме (хочется даже сказать: доме, с которым сроднился). (Кстати, обжитые дома сохраняются дольше, чем нежилые!) В одном месте из Библии, которое не всегда замечают, говорится о «витализации» здания [395]:

«Входя в дом, приветствуйте его [апостолы], говоря: “мир дому сему”; и если дом будет достоин, то мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится».

Приветствие или благословение ( иврит . – берахах) рассматривается здесь как нечто материальное (Арам). Подобному тому, как мир от недостойного дома возвращается обратно к апостолам, так и сто лет назад один мусульманин просил его возвратить, когда по ошибке адресовал его «неверному» [396].

«То, что существует мыслительная атмосфера , станет очевидным даже закоренелому скептику, если он поочередно представит себе и ощутит резкие контрасты: танцплощадку, суд присяжных, церковь, скотобойню, кладбище, бордель» [397].

Существованием мыслительной атмосферы объясняется также тот эмпирический факт, что для восприятия музыки имеет большое значение, где именно вы слушаете симфонический концерт – у себя дома по радио или вживую в концертном зале. Особенно отчетливым это различие становится, когда кто-нибудь рассказывает о карнавальном шествии, поскольку говорящий не может привести с собой в дом «заразительную» толпу людей.

«Природный» человек доисторического времени обладал магическими и сверхчувственными способностями, от которых у сегодняшнего «дикаря» сохранились только остатки. Но даже таких остатков лишен современный цивилизованный человек, ставший почти полностью экстравертом. Биологически и конституционально психомагию все больше стал подменять костыль техномагии [398]. «Теперь связь на расстоянии, разговор на расстоянии, видение на расстоянии уже не являются функцией души, они обеспечиваются телефоном, телеграфом, телевидением и телефотографией» [399]. Когда Паулю Йозефу Геббельсу (1897–1945) приходилось работать по ночам в министерстве пропаганды, он звонил Лиде Бааровой на виллу в Грюневальде и просил ее оставаться у телефона, чтобы она хотя бы так была рядом с ним, пока он работает [400]. Но в этом как раз и состоит бессилие техномагии: «Нельзя послать себя самого и нельзя никого побудить послать себя самого» [401]. Даже в том случае, если рано или поздно с помощью «беспроволочных технических органов чувств» человек будет не только слышать и видеть на расстоянии, но и ощущать вкус, обонять и чувствовать…