Алла Баркан - Синдром Анечки

К сожалению, главный герой ее любви на протяжении почти всех шести лет особенно не развивался. Может быть, из-за этого горячее чувство к нему Анечки напоминало качели, то вверх, то вниз… Оно было то сильнее, то слабее, то раскалялось, то угасало, но не совсем. Тлеющий уголек или же маленькая искорка были всегда, даже тогда, когда она влюблялась в кого-то другого, то ли отвечая на его чувство, то ли он отвечал на чувство ее.

28 мая 2021

(утро)

По мере улучшения состояния мама становилась более активной, но ходить уже не могла. Питьем захлебывалась, жидкость поступала лишь через системы, но и это был не лучший вариант. Неожиданно в голову дочери пришла идея: а не попробовать ли поить ее, как младенца, через соску, вместо того чтобы ставить системы; она и так настрадалась от них и бесконечных уколов. Но возьмет ли мама в рот соску, которую не сосала даже малюткой, находясь на грудном вскармливании? Однако соска – имитация соска груди матери, образ которого запечатлен где-то в ее подсознании. А так как она все чаще и чаще отказывалась от питья, молча отталкивая современные чашки с особыми приспособлениями для этого, оставалось лишь «или… или…»: или вернуться к системам, или попробовать осуществить эту идею.

Были куплены бутылочки с сосками для младенцев. Мы налили в одну из них фруктовый чай, приложили соску к губам… И о Чудо! Она взяла соску в рот и начала пробовать, что там за еда. Я пыталась ей объяснить, что это не едят, через нее нужно пить, но она уже поняла все сама и, причмокивая, стала сосать, не скрывая получаемого наслаждения. Это было начало решения многих проблем с наполнением ее организма нужным для поддержки здоровья количеством жидкости. Соска стала своеобразным лекарством для выживания. Очевидно, сосание погрузило ее снова в детство.

Непонятно лишь то, почему она вспомнила папу, а не маму. Теперь Анечка объяснялась в любви кроме Сашки ему. Я с тех пор не могу разгадать этот ребус. Почему любовь была направлена на отца, с которым ее мама развелась, когда она еще не достигла подросткового возраста, а не на мать, заменившую ей икону. Как Анечка любила ее, я знала с раннего детства. Она буквально молилась на нее. И несмотря на то, что моя бабушка ушла молодой, мама всю жизнь вспоминала ее как самое ценное и чудесное в жизни, почти ничего не рассказывая про своего папу.

И вдруг, вдруг самым главным в нашем доме оказался ее отец, мой дедушка, сожженный фашистами во время войны в Белгороде задолго до моего рождения. Он ожил в ее разговорах, беседах, давая ей важные советы, и, также как и Сашка, объяснялся в любви, отвечая на ее вопросы об этом. А она не скрывала свою любовь к нему, временами не просто как к папе, а как к своему жениху и возлюбленному, путая, кто есть кто…

28 мая 2021

(день)

До сих пор вспоминаю ее разговоры с папой, затмившем воспоминания о других самых любимых людях, не только о маме. Вспоминаю и вновь и вновь задаю себе одни и те же вопросы: как могло такое случиться, почему моя мама практически не вспоминала мужа, которого очень любила, и который очень любил ее. Как свидетель их отношений знаю, что их чувства были искренними и чистыми, они были безумно преданными друг другу. Но почему, почему своего ненаглядного Сенечку за все эти годы мама вспомнила лишь несколько раз, и то мимолетно. И вновь для меня это неразгаданная шарада, тем более что нейронная связь «Сенечки» безусловно у нее сформировалась и должна была быть довольно обширной. Неужели болезнь почти полностью стерла ее, оставив лишь крошку следа. Но как тогда крошечный след от воспоминаний о папе стер почти все другие значимые для Анечки следы? Как? Никому не могу задать этот судьбоносный вопрос, хотя на протяжении всей болезни при уходе за мамой пыталась найти всезнающего – не нашла. Может быть, это было результатом своеобразных «коротких замыканий» ее памяти. В любом случае, дегенеративные изменения мозга способствовали реабилитации незаживающих ран от воспоминаний детства, леча их постоянным присутствием папы рядом с любимой дочерью.

Прислушиваясь к разговорам Анечки с папой, «разлученным» с ней почти на восемьдесят лет, портрет которого даже не стоял в доме, я по-новому начала понимать, как тяжело ребенок переносит развод самых дорогих для него людей, любя их и мечтая любить. Наступило прозрение несовершенства нашего знания, а вернее, незнания глубинных чувств детей разведенных родителей. Мы видим лишь нечто вроде ряби на воде при ветре над ее поверхностью, а что под этой «водой», на дне, в глубине, не задумываемся, давая советы экспертов по этой проблеме. Но экспертом может быть только тот, кто пережил это сам, а не психолог с книжными знаниями.