Марк Каганцов - Байки о «Скорой»

Одну забавную, но достоверную историю о наших с ним взаимоотношениях Валентин Сергеевич описал в документальной повести «Архангелы в белом», посвященной выпускникам Архангельского медицинского института. Она была опубликована в № 10 журнала «Север» за 1976 г. Экземпляр журнала с публикацией он мне подарил, подписав: «Марку Каганцову — прекрасному „архангелу“ с уважением Вал. Гринер».

Вот интересующий нас отрывок: «В жизни за все надо платить. Дороже, дешевле, но плата неминуема. Через две недели, когда стало ясно, что серьезной угрозы настоящему и будущему сына не существует, я вдруг почувствовал себя совершенно сломленным человеком, физически и духовно.

Руководитель лаборатории по изучению нервных и гуморальных регуляций АН СССР профессор А. М. Вейн поставил мне по-научному длинный диагноз: „Астенический невроз, вегетососудистая дистония с пароксизмами симпатоадреналового характера“. Приговоры других врачей были короче: неврастения, психастения. Но лаконичность заключений не спасала от упаднических состояний. После возвращения на Север прибавилась еще одна неприятность: я стал бояться пространства. Эта болезнь называется агорафобией. Очень часто, как правило, по ночам, меня терзали приступы неврастении с огромными подскоками артериального давления. Тогда вызывали „скорую“. Начинались уколы, таблетки и т. д.

Во время одного из таких приступов в мою комнату вошел молоденький врач, лицо его показалось мне очень знакомым. Он не схватился сразу за шприц, а стал внимательно расспрашивать обо всем, что было связано с моей болезнью. Это раздражало: „Подумаешь, Гиппократ. Наверное, месяц назад получил диплом… Меня обследовали светила отечественной медицины…“. И я попросил, чтобы он скорее сделал мне какой-нибудь укол.

— Укол — не панацея, — сказал очень серьезно молодой сотрудник „скорой помощи“. — Он Вам не нужен. Вы уже чувствуете себя лучше… Согласитесь, ведь лучше! Я дам Вам одну таблеточку — и все встанет на свои места… — Он дал мне крохотную таблетку. Я проглотил ее и через несколько минут почувствовал себя прекрасно.

Пока молодой доктор выслушивал меня и давал советы, я смотрел на него и вспомнил, что хорошо его знаю. Когда-то этот мальчик приносил в редакцию очень надуманные, вычурные стихи. Он спорил со мной, даже жаловался на меня редактору. Потом исчез из поля зрения. А теперь вот явился в белом халате. Да еще при таких необычных обстоятельствах.

В 1974 году Коми книжное издательство выпустило в свет коллективный сборник самодеятельных воркутинских литераторов. Там помещены краткие справки об авторах. О докторе, который посетил меня в ту ночь, написано следующее:

„Марк Каганцов родился в 1947 году в Воркуте. Здесь закончил школу, а затем — медицинский институт в Архангельске. В настоящее время — врач воркутинской станции „скорой помощи“. Печатался в газетах „Молодежь Севера“, „Заполярье“, „Медик Севера“, „Северный комсомолец“, „Правда Севера“, „Рыбак Севера“, „Медицинская газета“, в сборнике „День поэзии Севера“, изд. „Карелия“, 1970“.

В ту ночь, торопясь на очередной вызов, он не забыл отсыпать в мою коробочку несколько десятков таблеток. Прощаясь, сказал с легким укором:

— Вы же литератор, зовете людей к жизнестойкости, а сами, чуть что — сразу вызываете „скорую помощь“. При вашей болезни этого делать не надо. Только ожидание врача может резко ухудшить общее состояние. В случае надобности — примите мою таблетку. Это новейшее импортное средство…

Теперь я не торопился к телефону, принимал при нужде таблетки Каганцова. Они быстро и хорошо помогали.

Когда я основательно окреп и смог по-настоящему работать, Марк принес мне машинописный сборник своих стихов. Мы долго говорили о поэзии, о жизни. Потом я спросил:

— Марк, как называется твое прекрасное лекарство? Оно меня буквально спасло.

Он улыбнулся:

— Мое прекрасное лекарство — обыкновенный мел…

Я не поверил. У меня осталось несколько таблеток. В тот же день я отнес их в химическую лабораторию и через несколько минут получил ответ: мел!».

На самом деле это были гранулы глицерофосфата кальция.

Отец всегда был для меня величайшим авторитетом. К сожалению, мне почти не пришлось общаться с ним, будучи взрослым, — он умер в мои студенческие годы, когда я бывал дома короткими каникулярными наездами. Но самое главное в человеке, его характер, мне кажется, формируется в детстве. Свои лучшие качества: чувство юмора, любовь к книге, культуру застолья, искусство полемики, умение понять противоположную точку зрения, твердость в принципиальных вопросах вместе с готовностью уступить, когда вопрос не принципиален, умение достойно не только выигрывать, но и проигрывать, уважение ко всем народам вместе с гордостью за свой народ, неприятие расизма в любой его форме, порядочность, доброжелательность, уважительное отношение к женщине, любовь к семье и детям — я перенял от отца.