Марк Каганцов - Байки о «Скорой»

Потом он неоднократно приходил к нам с требованием принять его на работу, потому что у нас есть свободные врачебные ставки, но его не взяли.

Однажды я ехал в поезде в одном купе с начмедом одного из наших лечебных учреждений. Мы вместе ехали на конкурс «Врач города» и коротали время беседой. Она мне посетовала, что вот у них работает врач Н., как с ним сложно, некачественная работа, жалобы больных, конфликты с коллегами, капризы — все то же, что было у нас.

Как-то раз мы с женой засиделись в гостях у моего брата. Поскольку время было позднее, вызвали такси, чтоб быстрей добраться домой. Сев в машину, я услышал:

— Добрый вечер, Марк Яковлевич! Вы не боитесь со мной ехать?

За рулем был Н.

— А что это опасно?

— Пристегните ремень. Учтите, если нас остановит ГАИ, штраф будете платить Вы, а не я.

Довез он нас быстро, на последок сказал:

— Звоните, если понадоблюсь.

Интересно, сколько кур он назвал моим именем?

По окончанию первого курса во время трудового семестра наша студенческая агитбригада разъезжала с концертами по архангельской области. Побывали мы и в Подюге — небольшом поселке недалеко от Коноши.

Перед концертом местные ребята принесли нам в подарок здоровенную семгу. К нашему великому сожалению, рыба ужасно воняла. Решив, что она протухла, в еду не пригодна, мы ее выкинули.

Наш концерт, как всегда, прошел успешно под восторженные аплодисменты публики.

После концерта к нам пришли опять те же парни, теперь уже с бутылками.

— Ну, доставайте вашу семгу. Давайте выпьем и закусим за ваш успех!

— А мы ее…уже съели! — нашел, что ответить наш конферансье Эмиль, — Спасибо! Очень вкусная.

— Так вам понравился наш печорский посол! Сейчас мы сбегаем — еще принесем.

И они принесли семгу еще большего размера. Пришлось нам ее под водку есть. Рыба действительно оказалась очень вкусной, нежной. На запах мы уже не обращали внимания. Оказывается, она не тухлая, просто посол такой особый — печорский.

Теперь в столице нашей родины — Сыктывкаре у меня есть множество друзей и знакомых: коллеги-медики, поэты, журналисты, бывшие воркутяне, переехавшие в столицу на ПМЖ, и коренные сыктывкарцы. В Сыктывкаре живут все три моих сына с семьями, да и мы сами с женой уже подумываем перебраться в столицу на старости лет поближе к детям и внукам.

В то время, когда произошла история, о которой я хочу рассказать, у меня еще не было столько знакомых в Сыктывкаре, но и тогда уже там жили, да и сейчас живут, мои друзья-однокурсники Сережа и Толя. Каждый раз, бывая в нашей столице, я не упускал возможности встретиться с ними, да и они были всегда рады повидаться со мной.

В один из таких моих приездов Сережа с Толей повезли меня в сауну. Напарившись от души, мы поехали к Сереже домой. В это время к нему в гости приехал пожилой родственник из глухой коми деревни. Мы познакомились. Пока Сережа со своей женой Галей возились на кухне, собирая на стол, мы втроем: гость, Толя и я, расположившись в гостиной в ожидании застолья, беседовали.

— Ты — коми? — спросил гость у Толи.

— Да, я — чистый коми, — ответил Толя, — и по отцу, и по матери. Из нашего села родом классик коми литературы Виктор Савин — Нёбдинса Виттор. У нас там — самый правильный, самый красивый, самый чистый коми язык!

— А ты — тоже коми? — спросил гость у меня.

— Честно сказать, — ответил я, улыбаясь, — еще несколько часов назад я был грязным евреем, но вот Сережа с Толей свозили меня в сауну, и теперь я — ну просто чистый коми!

Моя шутка была понята и принята, а я об этом потом даже стихи написал.

В 60-тые годы Воркутинским литературным объединением руководил талантливый поэт и прозаик Валентин Сергеевич Гринер. Я в ту пору только начинал свой литературный путь, и Валентин Сергеевич был для меня примером. В период с 1966 по 1972 годы я учился в мединституте в Архангельске. Когда после окончания института я вернулся в Воркуту, мои контакты с Валентином Сергеевичем возобновились. В 1974 году в Коми книжном издательстве вышел в свет коллективный сборник воркутинских авторов «Сполохи», составителем-редактором которого был Гринер. В этот сборник он отобрал и несколько моих стихов. Спустя несколько лет Гринер из Воркуты уехал, и моя связь с ним оборвалась.

Сейчас он живет в Окленде на Новой Зеландии. Благодаря Альберту Ефимовичу Бернштейну, давшему мне его адрес, у нас Валентином Сергеевичем завязалась переписка. Хотя Гринеру уже далеко за 70 лет, он полон творческих планов, много пишет. В литературном альманахе «Сыктывкар — 2004» опубликована его повесть «Прошение о помиловании», отдельной книгой вышли в Сыктывкаре в 2005 году повести «Взрыв» и «Домой!». До сих пор не опубликована трагикомическая повесть «Дети шабата».