Адам Багдай - 0:1 в первом тайме

Лодочку сильно дернуло, ребят качнуло, и моторка потащила ялик вверх по реке, к пристани.

— Мы и так его отдали бы, — сказал Милек, стараясь перекричать рокот мотора.

— Как же, как же, — кивнул головой милиционер, — знаем мы вас.

— Честное слово! — жалобно пропищал мальчик.

Но милиционер только рукой махнул.

Манюсь молчал. С отчаяния, что дал подбить себя на это путешествие, он был готов кинуться в воду. Ведь теперь рухнули все его планы. Если его заберут в милицию, он не сможет продавать «Экспресс», а если он не будет продавать газеты, то не соберет деньги и не сможет вернуться в «Сиренку». А узнают обо всем на Гурчевской — и вовсе вышибут его из клуба. От этих мыслей ему стало так тошно, что он с безразличием покорился своей участи.

Когда пристали к берегу, на помосте пристани их уже дожидался сторож, пожилой человек в полосатой трикотажной рубашке и наброшенном на плечи дождевике.

— Поймали птенчиков? — приветствовал он милиционера. — Это чума, просто чума, уверяю вас! Не дают даже в буфете посидеть спокойно.

Манюсь подтолкнул Рыжего Милека:

— Видишь, что ты натворил!

Но тот только поморщился с видом мученика, страдающего за идею.

В помещении водной станции составили короткий протокол.

— Красть ялик я не собирался, — спокойно оправдывался Милек. — Я уже не раз брал лодки у пристани. Ведь сейчас никто на них не катается. Зачем же яликам простаивать зря?

— Не вывертывайся! — грозно прервал его милиционер. — И ты не собирался красть? — повернулся он к Манюсю.

— А мне все равно, уважаемый пан сержант. Я являюсь невинной жертвой. Меня гребля не касается. Вот футбол — другое дело. Я дал себя уговорить ради товарища. А он, — Манюсь кивнул на Рыжего Милека, — он тоже жертва. Вычитал в книжке, что какие-то люди переплыли на плоту океан, вот парню и захотелось немножко потренироваться.

По грозному лицу стража общественного порядка проскользнула легкая улыбка: мальчуган оправдывался довольно забавно. Однако милиционер тут же принял официальный вид и покачал головой:

— Вы никогда не виноваты. Посмотрим, что вы в комиссариате запоете.

— Попались мы с тобой, братец, и совсем по-дурацки, — сказал Манюсь, отжимая свою велосипедную шапочку.

Рыжий Милек поскреб мокрый затылок.

— С путешественниками тоже по-разному бывает. Иногда на них в море нападают пираты и забирают в неволю. Если хочешь плыть со мной на Мадагаскар, ты должен быть готов ко всему.

— Собрался на Мадагаскар, а высадился в комиссариате на Сасской Кемпе, — ухмыльнулся Манюсь. — Ну и чудак же ты, братец! Думаешь, что все получается так, как в книжках или в кино. Выбей ты лучше у себя из головы этот Мадагаскар.

— О нет! — энергично запротестовал Милек. — Вот увидишь, на следующий год я насобираю сухарей, чтобы хватило на целый месяц плавания без захода в порты, и отправлюсь в путь.

Манюсь махнул рукой. «Что с таким толковать! подумал он. — Это ведь одержимый».

Они сидели в маленькой комнате для задержанных, на окнах которой были решетки. Три старых стула, расшатанный столик и полочка с засохшей геранью составляли убранство этого мрачного помещения. Манюсь дрожал, сам не зная отчего: от холода или от страха.

Минуту спустя в дверях показался молодой милиционер, тот самый, который привел их сюда.

— Пройдемте со мной, — кивнул он ребятам.

Прошли извилистый коридор и по узкой лесенке поднялись на второй этаж. Милиционер открыл какую-то дверь и впустил мальчиков внутрь. За столом сидела женщина в милицейской форме.

— Садитесь, ребята, — пригласила женщина.

Голос у нее был мягкий, и смотрела она не так строго,

как милиционер, который их задержал.

— Ты где живешь? — Она подняла на Манюся голубые добрые глаза.

— Я на Гурчевской, — ответил он, не чувствуя страха.

— С родителями?

— Какое там! С тетей Франей, но она сейчас в больнице.

— А на чьем же ты иждивении?

Манюсь пожал плечами:

— Сам на своем… На чьем я могу быть иждивении? Тетя — в больнице, а я…

— Хорошо, — сказала женщина. — А кто мог бы за тебя поручиться?

В первую минуту Манюсь не понял вопроса. Но потом припомнил, как участковый велел родителям Скумбрии и Королевича явиться к нему в комиссариат. Он нерешительно улыбнулся и вдруг брякнул:

— Ну… Стефанек.

Чек сам не знал, почему ему пришла в голову именно эта фамилия.

— Стефанек? — Женщина-милиционер удивленно подняла брови. — А кто это?