Андрей Букин - Пара, в которой трое

Весной 2000-го Максим закончил Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге и сейчас специализируется в травматологии.

Когда наши пути с Наташей разошлись, я остался благодарен Юре Овчинникову за то, что он не влезал в наши отношения. Он смог понять мои доводы. Наш разговор про сложившуюся ситуацию получился достаточно коротким, но понятным обоим.

Я еще оставался в спорте, и он сделал один только вывод. «Ты что делаешь, – сказал в итоге Юра. – Развод – это значит – ты невыездной. Зачем ты себе яму копаешь?» В то время мне было наплевать, какой я стану – выездной или невыездной.

Бестемьянова тогда не была ни олимпийской чемпионкой, ни четырехкратной чемпионкой мира, и, естественно, содержание новой семьи сваливалось на мои мужские плечи. Юра был прав: я сильно рисковал, и прежде всего своей карьерой. К тому же отношение к нашему браку и у Татьяны Тарасовой оказалось более чем сложным. Она Наташе буквально заменила умершую маму и при этом много лет дружила с Юрой. Татьяна Анатольевна как бы подставила плечо, для того чтобы Наташа могла выжить, чтобы не сломалась, осталась в спорте. А потом, как у Татьяны Анатольевны часто бывает, она эту опеку распространила на всю оставшуюся Наташину жизнь. Она считала, что наше желание сойтись в семью – ужасно, оно приведет нас обоих к краху и нужно срочно наставлять людей на путь истинный. И Татьяна Анатольевна решила применить всю свою немалую инициативу, чтобы заставить нас одуматься. Так мы с ней немножко разошлись во мнениях и взглядах на нашу с Наташей жизнь.

Всего лишь одна победа

Я хорошо помню тот единственный для меня чемпионат. Состоялся он в Австрии, в Инсбруке. Там я стал чемпионом Европы. На слуху имена фигуристов, которые, как правило, выигрывали много чемпионатов, я же всего один, поэтому мой чемпионат запомнился на всю жизнь.

Юру тогда со мной в Инсбрук не послали. Он нечасто со мною на соревнования за границу выезжал, потому что, как я уже говорил, считался не шибко выездным, наверное, ему аукались его «сомнительные» личные знакомства и прежде всего дружба с Михаилом Барышниковым. Дурость несусветная. Но мне такое положение, конечно, доставляло много лишних хлопот. Какой бы ни был опытный спортсмен, когда тренер рядом – это большое подспорье. В Инсбрук со мной послали чемпиона мира Сережу Волкова, он работал в отделе фигурного катания Спорткомитета страны. Волков меня выводил на старт, Волков меня готовил, опекал, настраивал. И тут я отвлекусь на совсем иную тему, но она возникла неслучайно…

На церемонии прощания с Сережей (он умер совсем молодым от неизлечимой болезни), которая проходила на стадионе «Динамо», присутствовали Анна Ильинична Синилкина и чиновники из Госкомспорта, всего человек пять. Начались траурные речи… Они не всегда, но часто идиотские, но здесь было нечто особенное. Начинает первый говорить – и сразу же: «Мы скорбим о безвременном уходе Сергея Волкова, нашего чемпиона мира». И дальше традиционное: «Земля тебе пухом». Второй: «Ушел наш первый чемпион мира по фигурному катанию. У него мениски были стерты, он на костылях на чемпионат приехал и тем не менее для страны выиграл медаль…» Третий: «Я хочу сказать, каким мужеством обладал Сережа, который выиграл чемпионат мира».

Стоит передо мной гроб, в нем молодой еще человек, и все, кроме как про этот проклятый чемпионат мира, который он выиграл, ничего о нем сказать не могут. Никто из них не знал, что Сережа мечтал летать на истребителях. У него в Ростове дядя служил в авиационном полку. Его чуть не уволили из армии, когда он разрешил Сереже одному подняться в воздух на истребителе. Сережа ведь учился летному делу, набрал много прыжков с парашютом, собрал какие-то дипломы, читал книжки про авиацию. Он так хотел стать летчиком, но фигурное катание подавило эту мечту. Человек мечтал летать!.. И тогда я сказал: «Ребята, может, нас Сережа не слышит, а может, и слышит, хочу, чтобы вы знали, он всю жизнь стремился в небо. К несчастью, он сейчас улетел от нас. Но, может быть, в этом ужасе и мраке хотя бы какая-то частица его мечты сбылась». На меня посмотрели как на человека, который пляшет на крышке гроба. Полагалось говорить исключительно про его чемпионство…

К чему я это рассказал? Я помню, как Серега пришел ко мне тогда в раздевалку. Он ведь знал, что такое стать чемпионом, знал, как трудно дается это звание, как воспринимается победа в первые секунды. Потом происходит что-то совсем иное, начинаешь в беседах фантазировать, придумывать, додумывать, а может, и осмыслять, что произошло. Но первое состояние ни с чем не сравнится! Он вбегает ко мне в раздевалку: «Ты чемпион!» И у него слезы текут. У мужика, который мечтал стать летчиком! Волков – олицетворение мужской силы, мужской дружбы, мужской верности. И у него слезы. Разве можно такое забыть, разве много людей, которые могли так тебе сопереживать? К сожалению, мало таких, кто готов разделить с тобой не горе, а счастье. В беде помочь многие готовы, а вот радоваться чужому успеху – надо иметь большое сердце…

Читать дальше