Андрей Шевченко: Пари Прометея

В огромной пещере царил серый полумрак. Сумрачный свет сочился откуда-то из стен, создавая причудливую игру мягких полутеней на каменистом полу. Посередине пещеры возвышалась скала, состоящая, казалось, из одних острых осколков, набросанных в кучу и скрепленных неведомой силой. Но не все камни были столь остры: некоторые были стерты до блеска сотнями тысяч прикосновений рук. Рук Прометея.

Прометей смотрел вверх в грязно-серую мглу, закрывающую потолок пещеры. Ни разу за тысячи лет он не смог пронзить взором серый туман. Каждый год, каждый час, каждый миг его окружала серость, и это было одним из элементов пытки, на которую его обрекли за ослушание. Только раз в сутки мгла немного темнела, давая знать, что наступает прилёт стервятника. Прометей мог смотреть только вверх, тяжелые цепи сковывали его грудь и ноги, намертво пришпилив их к холодному камню. И только руки Прометея могли немного двигаться — Кузнец, то ли по недосмотру, то ли сочувствуя поверженному титану, оставил на цепи по одному лишнему звену. Но даже если кто-то впоследствии и заметил это, то Прометею это было неизвестно — ни одна живая душа не навещала его пещеру с момента его заточения. Стервятника, каждый вечер рвущего его печень, Прометей живой душой не считал.

Тем удивительнее был звук шагов, раздавшихся где-то в углу пещеры. Прометей приподнял голову, пытаясь разглядеть, кто же к нему пожаловал, впервые за несколько тысяч лет. В серо-молочной мгле раздался звук падения и проклятья на головы тех, кто придумал "насыпать сюда столько острых камней". Спустя короткое время раздалось шуршание одежды и в поле зрения Прометея попало существо, напоминающее человека, но с небольшими анатомическими отличиями, как то: нос пятаком, курчавая борода выглядела сделанной из проволоки, да сквозь кудри на голове виднелись небольшие рожки. Помесь сатира и кого-то ещё, подумал Прометей. Одето существо было вполне респектабельно, но неряшливо. В руке оно держало кожаную папку с тесемками, размахрёнными на концах.

— Добрый день, если это можно назвать днём! — сказало существо хриплым голосом. — Меня звать Дэйв, старший надзиратель за нравственностью. Чтобы не отнимать много времени, сразу перейду к делу…

— Времени у меня впереди целая вечность. — Голос титана гулко прозвучал под сводами пещеры и затерялся в серой мгле. — Или ты пришёл сюда шутить? А как же насчет Запрета? Или ты пробрался сюда тайно?

— Понятно, понятно, после стольких лет молчания появился собеседник. Потянуло, значит на разговорчики? — развязно усмехнулся Дэйв. — Объясняю: появился я тут вполне легально, правда мне пришлось пройти не одну инстанцию, пока согласовали доступ к телу. И здесь я не для того, чтобы шутки шутить. Предлагаю тебе пари.

Брови титана удивлённо взмыли вверх. Меньше всего он ожидал пари. Издевательств, новых пыток, но пари? Пари подразумевает, что выигравший его может получить некую выгоду. Но какая выгода может быть предложена ему — вечному узнику? Дэйв прочитал немой вопрос в глазах титана и продолжил:

— Дело в том, что я защищаю диплом на звание магистра изощрённых нравственных пыток. Тема моего диплома звучит так: "Вера и способы её лишения лиц, проявивших маниакальное упорство". Между прочим, тему я придумал специально для тебя.

— Звучит многообещающе, — Прометей усмехнулся в бороду, вот только не поторопился ли ты с "лишением" веры? Я твердо верю в то, что сделал всё правильно. И даже сейчас повторил бы всё сначала!

— Дал людям огонь?

— Дал людям стремление узнавать новое, совершенствоваться!

— То есть, дал им понять, какие они несовершенные? Ведь это вытекает из твоих слов?

— Перестань! — Прометей поморщился. — Это всё уже было. Просто боги побоялись, что в конце концов люди станут равны им, пусть на это и надо много времени. Вот только повернуть всё вспять они не смогли. Не смогли загнать людей в узкие рамки ограниченной тупости и животных инстинктов, как пастух загоняет овец в загон.

— Итак, ты утверждаешь, что люди становятся всё лучше и лучше, и вскоре станут, как минимум, полубогами? Все без исключения?

— Не передёргивай! Да, люди становятся лучше! Пусть медленно, пусть немного, но я рад, что огонь, который и сейчас горит в моей груди, есть также и у людей.

— То есть, иными словами, любой человек готов повторить твой подвиг? — Дэйв ухмыльнулся. — Ты особо на это не рассчитывай. Люди — ничтожество. Все, за исключением, мизерного количества окончательно-помешанных. Люди думают только о себе. И это предпосылка моей дипломной работы и нашего пари, если ты, конечно, настолько уверен в себе. То есть в людях.