Андрей Шевченко: Пари Прометея

Картинка опять сменилась. Теперь в шаре отображалась старушка, в отличие от предыдущего персонажа, одетая очень опрятно, даже изыскано. Судя по обстановке комнаты, жила она, как минимум, в достатке. Три кошки и три собаки, сидевшие возле её ног, казалось, говорили Прометею "старушка очень одинока". Дэйв, словно прочитав мысли Прометея, произнес:

— Старая дева, — и усмехнувшись, добавил: И даже девственница.

Потом в шаре снова мелькали люди. Всего было пятнадцать человек. Они были с разных континентов, разных национальностей, разных цветов кожи. Их объединяло только одно: они все были в возрасте, который принято называть старостью. Их жизнь клонилась к закату. Об этом и сказал Прометей.

— А как ты хотел? Тем они и ценны для эксперимента, что уже имеют жизненный опыт, то есть они могут сравнить прожитую жизнь, зачеркнуть ошибки и начать всё с начала.

— Ты так говоришь, будто уже всё подтасовано, как угодно вам…

— Никакой подтасовки! Кроме того, ты сам выбираешь участника. Ну, давай, говори кто…

Прометей задумался. Люди, выбранные Дэйвом, были, мягко говоря, далеки от сливок общества. Хотя нет, справедливости ради надо отметить, что среди них был даже один миллионер. Кто? Кто из них? Прометей верил в людское племя, но нельзя же судить обо всех людях по единичным экземплярам?!!! Хотя… почему нельзя? Прометей выдохнул:

— Пусть будет… второй!

*****

— Э-эй, это моя лопатка! Отдай! Ма-а-ма!

— Нет, это моя лопатка, твоя сломанная, а моя целая! Лёшка, скажи ему!

Егорыч со стоном закрылся подушкой. Проклятая детвора! Целыми днями галдят и орут! Егорыч жил на первом этаже в однокомнатной хрущёвке с окнами во двор, поэтому всё, что там происходило, было слышно так, будто окон вообще нет. Голова и так трещит с похмелья, а тут ещё вопли! Надо попробовать уснуть. Егорыч не заметил, как стерлась граница между сном и явью. Вроде только что он лежал на кровати, а, поглянь-ка, уже стоит в каком-то тумане, а перед ним стоит кучерявый тип со свиным пятаком вместо носа. Тип пренебрежительно осмотрел Егорыча с ног до головы, хмыкнул и сказал:

— Фролов Петр Егорович, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, пол мужской, участник Великой Отечественной войны, вдовец, детей нет, в партиях не состоит, в последнее время пьёт не просыхая, видимо, желая быстрее отдать концы. Всё верно?

Егорыч оторопело кивнул. Тип продолжил:

— Времени у меня нет, поэтому объясняю всё по-быстрому. Тебе дается возможность один раз в семь дней вылечить кого-нибудь из людей. Не животных, а людей, запомни и не перепутай! Лечение твоё будет таково, что пройдёт любая болезнь, даже неизлечимая или смертельная, срастётся любой перелом и заживёт любой шрам. После этого вылеченный тобой станет, можно сказать, образцом здорового человека. Но совершить подобное ты сможешь только один раз в семь дней, не чаще! Кто мы и для чего мы даём тебе такую возможность — не суть важно и тебя не касается. Запомни самое главное, себе ты НИЧЕМ помочь не сможешь! — собеседник Егорыча усмехнулся: Так что, береги своё здоровье, Гиппократ!

Кучерявый отвернулся и совсем собрался уходить, но обернулся и добавил:

— О том, что у тебя есть сила, узнаешь по характерной дрожи в спине и холоду в нижней части живота. Вылечить сможешь, только целенаправленно пожелав помочь конкретному человеку и прикоснувшись к нему рукой. Или любой другой частью тела. Ну, давай, действуй!

Тип скрылся в тумане, а Егорыч подскочил на кровати, очумело озираясь по сторонам. Он готов был поклясться, что не спал, но и явью это назвать нельзя. В голове опять заухал тяжелый молот, стуча по вискам и затылку. Старик потёр занемевшую ногу, встал, хромая подошел к окну и отдернул занавеску. Во дворе в песочнице играли и шумели дети, а с верхнего пятого этажа что-то громко кричала своему внуку баба Лиза. Егорыч погрозил ей кулаком и прокричал, предлагая заткнуться… Сверху к крикам бабы Лизы прибавились ещё и возмущенные вопли её соседки Натальи Матвеевны. Егорыч в сердцах плюнул и захлопнул окно.

*****

— Должен сказать Прометей, выбор ты сделал не лучший! — титану в голосе Дэйва почудился оттенок сожаления. — А то ведь получается, что мою дипломную работу могут счесть тщательно отрежиссированной. Это, знаете ли, чревато попаданием не в корифеи, а скорее наоборот. Надо было тебе брать того попа, все ж, божий человек… Ну да ладно, давай смотреть…

*****

Егорыч сидел на лавочке и размышлял о своём видении. Вроде как сон и не сон одновременно. Говорят же "допился до зелёных чёртиков", вот, наверное, и у него было что-то подобное. А может и впрямь он уже готовится "концы отдать", как сказал тот со свиным носом? Надо бы прекратить глотать дешёвое, отдающее резиной, вино и дрянную водку, Егорыч и сам это понимал, но прекратить это не мог — кроме пьяных воспоминаний у него уже ничего не осталось.