Джон О'Коннелл - Энциклопедия специй. От аниса до шалфея

Апиций использовал сильфий в самых разных блюдах: в рагу из свинины; в пирожках с начинкой, названных именем римского поэта Гая Матия; в сладком лимонном десерте; в базовом рецепте приготовления чечевицы наряду с семенами кориандра, мятой и рутой; в супе из полбы или ячменя; в соусах для журавля, утки, вяхиря (голубя), цыпленка, цесарки, голубя, гуся и фламинго. Сильфий незаменим при приготовлении блюда из vulvae steriles (утроба непоросившейся свиньи) в сопровождении поджаристой кожицы, ребрышек и ножек. Наконец, сильфий придает остроту ius in elixam omnem (соусу для любого вареного мяса) и его любимому блюду – фаршированному свиному желудку:

«Возьми желудок свиньи и тщательно его очисти: прежде промой раствором уксуса и соли, а затем водой. После этого заполни желудок вот чем: фаршем из отбитой и нарезанной свинины, смешанной с тремя мозгами (пленки удали), сырыми яйцами, орехами и перцем. Смешай этот фарш с соусом из таких ингредиентов: молотый перец, любисток, сильфий, анис, имбирь и немного руты. Добавь лучший бульон и чуть-чуть оливкового масла. Заполни желудок фаршем, оставив немного места, чтобы он не лопнул при варке. Завяжи два отверстия побегами и положи его в чан с кипятком» [270].

Древние были уверены в том, что сильфий лечит лихорадку, боль в горле, расстройства желудка, судороги, проказу, что он останавливает выпадение волос и уничтожает бородавки и наросты. Соран Эфесский (98 – ок. 138) в своем труде «О женских болезнях» ( Soranus. Gynekaia ) предписывает применять сильфий в виде мази при молочнице. Но больше всего ценился сильфий из Кирены как противозачаточное и абортивное средство. Существует даже киренская монета номиналом четыре драхмы, на которой изображена обнаженная женщина, показывающая одной рукой на это растение, а другой – на свои гениталии.

Как один из вариантов лечения предлагался прием сильфия в таблетках. Так, Соран сообщает, что ежемесячное потребление сильфия в виде таблеток размером с горошину «не только предотвращает зачатие, но и разрушает уже существующее». Ангус Макларен в книге «История контрацепции» ( Angus McLaren. A History of Contraception, 1990) отмечает, что «в древних источниках упоминания об абортах встречаются гораздо чаще, чем ссылки на методы предохранения» [271]. Вполне вероятно, что сильфий тоже был более эффективен как абортивное, а не как профилактическое средство. Правда, Педаний Диоскорид (ок. 40–90) тоже упоминает обе роли сильфия. Скорее всего, сильфий худо-бедно справлялся с обеими этими функциями, иначе он не был бы так популярен.

Не зная точно, что представлял собой сильфий, трудно определить содержавшиеся в нем активные вещества, но тут на помощь могут прийти данные современных изысканий. Историк медицины Джон Риддл в книге «Травы Евы» ( John Riddle. Eve’s Herbs, 1997) упоминает результаты исследований, которые показали, что спиртовые экстракты асафетиды и близкого к ней растения Ferula orientalis L. ингибируют у крыс имплантацию оплодотворенной яйцеклетки на 40 и 50 % соответственно. Это могло бы объяснить, почему асафетида в средневековых списках лекарств часто заменяет сильфий, а также почему некоторые принимают за настоящий сильфий другое абортивное средство, средиземноморский сорняк Thapsia garganica, он же «смертельная морковь».

Взаимосвязь сильфия с любовью и сексом отчетливо слышна в античных литературных произведениях, в частности в стихах Катулла (ок. 87 – ок. 54 до н. э.), обращенных к его возлюбленной Лесбии. Седьмое стихотворение его книги начинается такими строками:

Катулла можно понять и так, что он готов заниматься с Лесбией любовью столько, сколько они будут иметь доступ к контрацепции. Интересно, что по форме семенные коробочки сильфия схожи с традиционным изображением сердца, но использовать рисунок с заострением внизу как символ любовного чувства начали только с XIV века.

В Средние века внимание к сильфию ослабло, поскольку его заменили похожие народные средства типа болотной мяты, майорана и дягиля. Новый всплеск интереса к сильфию приходится на начало XVIII века, когда немецкий естествоиспытатель и путешественник Энгельберт Кемпфер (1651–1716) упомянул растение в своих «Экзотических удовольствиях» ( Engelbert Kaempfer. Amoenitates exoticae, 1712), книге «любопытных научных и медицинских наблюдений», сделанных в ходе путешествий по России, Персии и Японии в качестве посла шведского короля Карла XI (1655–1697).