Французский герб, увенчанный графской короной
Итальянский герб, увенчанный шляпой епископа
Польский герб увенчан поверх шлема дворянской короной
Кстати, и само слово «герб» (herb) пришло к нам из Польши, но и на других славянских наречиях erb и irb буквально означает «наследство». А французское armes и старонемецкое wappen в переводе означают «оружие». Это доказывает происхождение западных гербов из символов, помещавшихся на доспехах.
Как писал историк Н.П.Лихачев, «идея, что у всех дворян должны быть родовые гербы… утвердилась перед Петром Великим, и дворяне кинулись было их сочинять, но были остановлены как раз Петром, которому в то время было не до гербов». Самовольное присваивание гербов Петр запретил, а учреждая в 1721 году стольника Степана Андреевича Колычева в должности геральдмейстера, поручил ему перво-наперво составление списков дворянских семей: «Перво знать надлежит дворян всех и их детей, когда кто к какому делу спрошен будет, то б мог несколько человек к тому достойных представить; также кто умрет или у кого дети родятся».
Составление гербов, или, как сказано в указе, «дело нового основания», было поручено товарищу (помощнику) геральдмейстера графу Франциску Санти, знавшему «о науке геральдической в самую глубокость». Основной его заботой стало создание гербов городов и посадов, так как именно они украшали знамена петровских полков, а гербы дворянские жаловались тогда не часто. Хотя после прихода к власти дочери Петра императрицы Елизаветы Петровны сразу 300 солдатам лейбгренадерской роты, поддержавшим дворцовый переворот, было пожаловано дворянство и гербы.
Необыкновенно богато оформленные гербовые дипломы вручались удостоенным графского и баронского титулов.
Но геральдмейстерская служба не справлялась с объемом работ и втихаря дворяне все же присваивали себе гербы сами.
Выходцы из Польши, Германии, Шотландии, Франции и других стран старались сохранить свои прежние эмблемы. По польским геральдическим мотивам придумывала себе гербы украинская казачья знать. Сохранило свою геральдику и немецкое дворянство, поработившее Прибалтику. После разделов Польши местная шляхта вновь присоединенных к России белорусских и литовских земель также оставила за собой прежние гербы.
Попытки окончательно упорядочить геральдическую систему Российской империи предпринял Павел I. Увлекаясь средневековой романтикой крестовых походов и допустив в Россию мальтийский рыцарский орден, император придавал большое значение внешней пышной атрибутике своего царствования. Он распорядился составить «Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской Империи» и повелел «все гербы в Гербовник внесенные, оставить навсегда неприменными так, чтобы без особливого нашего или преемников Наших повеления ничто ни под каким видом из оных не исключалось и вновь в оные не было ничего прибавляемо».
В 1798 году вышел в свет 1-й том «Общего Гербовника», а к 1917 году их было составлено уже двадцать.
Автор книги «Русская геральдика» А.Б.Лакиер писал: «Покажите мне ваш герб: я скажу, какого вы рода». В самом деле, довольно часто родовые гербы русской знати состояли из земельных гербов тех мест, где правили прародители династий. Гербы Киева, Смоленска, Чернигова, Ростова, Ярославля и других славных городов были включены в гербы соответствующих ветвей Рюриковичей и Гедиминовичей. Так, Михаил Всеволодович Черниговский (ум. 1246 г.) был родоначальником князей Одоевских, Мосальских, Кольцовых-Мосальских, Горчаковых, Барятинских, Тюфякиных, Репниных, Оболенских, Долгоруковых, Щербатовых, Волконских. Черниговский герб — в золотом поле одноглавый черный орел с распростертыми крыльями, увенчанный золотой короной и держащий в левой лапе большой золотой крест, наклоненный вправо. Эта эмблема составной частью вошла з гербы всех вышеназванных родов.
«Дворяне — все родня друг другу», — писал в начале века А.Блок, и был прав. Именно поэтому у многих родов гербы совпадали полностью. Как, например, у Оболенских и Репниных, Барятинских и Волконских… Использование земельного герба в родовом — явление довольно частое. Куда реже — обратная связь. Так, князь Михаил Волконский, будучи воеводой в г. Боровске, смело отражал натиск полков Лжедмитрия II (Тушинского вора). «Много великих приступов» отбил он, но был предан. Воеводы Яков Змиев и Афанасий Челищев открыли ворота неприятелю.
Но князь Михаил был из тех дворян, про которых молва говорила: «Чести дворянин не кинет, хоть головушке погинет». И потому собрал он людей в соборную церковь, а сам стал биться с врагами у церковных ворот.
Читать дальше