Е. Косов - Хороший нож

На Руси, когда еще не было ружей, удалые охотники ходили на медведя с рогатиной – разновидностью копья длиной в человеческий рост. Конечно, пойти на медведя с рогатиной может только очень смелый охотник, тот кто может проявить поистине геройскую отвагу, выходя один на один, чтобы победить свирепого зверя (фото 1).

Настоящая медвежья рогатина имеет широкий обоюдоострый стальной наконечник (перо) с высоким ребром и глубокими долами вдоль обоих лезвий. Долы способствуют обильной потере крови взятого на рогатину медведя (отсюда позже и пошло: любые долы, выполненные для облегчения клинков и улучшения баланса ножей, стали называть «кровостоками»). Обычно охотник старался вонзить перо рогатины точно в горло или в шею зверя и потом долго держать медведя на рогатине. Широкое перо рогатины не только сильно ранит зверя, но и крушит позвонки и кости. Таким образом, рогатина, всаженная в зверя и оставаясь там, заставляет его терять силы от потери крови. На рогатине в основании пера обязательно предусмотрено особое устройство – поперечина, сделанная из рога. Поперечина не дает остроконечному перу зайти в тушу зверя слишком глубоко. Существовала особая разновидность медвежьей рогатины – с деревянной поперечиной, привязанной у основания пера. Такая поперечина не позволяет достать охотника когтистой лапой, когда медведь «лезет на рожон». Эта поперечина крепилась к основанию пера не наглухо, а подвязывалась на ремешке через специальную серьгу. Жизненно важна для охоты на медведя прочность древка рогатины, которое называется «искепищем» или «ратовищем» (чаще «ратовищем» называют древко бердыша – холодного оружия русских стрельцов). Не дай Бог сломается искепище под напором медведя! Для прочного искепища специально выращивали особый ясень. Деревце молодого ясеня должно расти прямо, чтобы потом его не приходилось бы обстругивать. Чтобы повысить прочность древесины, ствол растущего ясеня обматывали сырой кожей, так дерево и росло в кожаной «коре». Потом эта кожа так и оставалась на готовой рогатине, чтобы руки охотника не скользили по окровавленному искепищу (фото 2). На нижний конец рогатины насаживался металлический подток в виде металлического цилиндра с полями. Рогатина, уперевшись подтоком в землю, образовывала такой угол, который не позволял медведю переломить искепище. Откуда появилась версия, что медвежья рогатина должна иметь два острых конца (рога), наподобие вил или печного ухвата, которым хозяйки достают из русской печи тяжеленные чугуны и корчажки, теперь уже понять совершенно невозможно. Однако невежественные иллюстраторы охотничьих книг по-прежнему изображают такие «рогачи» на рисунках.

Большой знаток медвежьей охоты князь Ширинский-Шихматов, лично взявший на рогатину в конце XIX века более сотни медведей, предложил свою конструкцию медвежьей рогатины. Кроме обоюдоострого пера рогатина имеет еще два поперечных подпружиненных ножа. Мощная пружина раскрывает ножи уже в теле зверя. С такой рогатины медведь уже не сойдет. Охота на медведя с рогатиной была популярна даже в начале XX века, когда охотники могли иметь на вооружении надежные ружья и карабины. Но и тогда находились отважные люди, которые выходили на поединок с грозным зверем. У сибиряков такое медвежье копье называлось «пальма». Обычно в качестве «пера» к древку пальмы прикреплялся массивный обоюдоострый кинжал, который так и звали – «медвежий». А бывало и так: обнаружив берлогу, какой-нибудь лихой и бесшабашный охотник прикрепит свой охотничий нож, изготовленный местным кузнецом-умельцем, на сырое рябиновое древко и прет с этим оружием на медведя.

На медвежьих кинжалах специализировался легендарный тульский оружейник Егор Самсонов. Известность его была столь велика, что он получил звание «Поставщика Императорского общества правильной охоты» (фото 3).

а)

б)