Роберт Стайн - Нож

«Нож»: Астрель / АСТ; М

Оригинал: R. L. Stine, «The Knife»,

Перевод: М. Мартиросян

Неделей раньше

— Эй, Лори! Подожди!

На полпути до конца коридора Лори Мастерс повернулась и увидела надвигающуюся на нее тучу серебристых воздушных шариков. Впереди, вприпрыжку, шла невысокая, темноволосая, миловидная девушка и так крепко держала веревочки, будто опасалась, что гелий может поднять ее к потолку. Скай Кили, лучшая подруга Лори, неслась, тяжело дыша.

— Где праздник? — поинтересовалась Лори.

— Это для ребенка из девятьсот первой палаты, — ответила Скай. — Он уже получил столько игрушек и цветов, что, похоже, для него самого скоро там не будет места. А что ты делаешь в детском отделении?

— Меня перевели сюда сегодня утром, — пояснила Лори. — В ортопедическом отделении произошли какие-то изменения. Ты даже представить себе не можешь, как люди умудряются ломать себе кости…

Скай закатила глаза.

— Расскажи мне об этом, — произнесла она без особого интереса.

— Пойдем, — позвала Лори. — Мне надо отнести эти рентгеновские снимки в отделение медсестер.

Девушки зашагали дальше по тускло освещенному коридору. Обе были одеты в невзрачные желто-коричневые халаты, которые в Шэдисайдском госпитале носили все студенты-практиканты. Но на точеной фигурке Лори он выглядел совсем неплохо. Она оставила снимки в отделении.

— Встретимся в столовой во время обеда? — спросила Скай.

— Конечно. Вдруг наконец сегодня ты встретишь того симпатичного студента-медика, которого забыть не можешь. Тогда покинешь этот госпиталь и остаток лета посвятишь своей личной жизни.

— Очнись! В таком виде? — Скай остановилась и с отвращением дернула халат. — Не пойму, и как только тебе удается так отлично в нем выглядеть? Просто несправедливо, — проговорила она с завистью и потрясла темными волнистыми волосами. — В любом случае пока я не буду увольняться с этой работы. Между прочим, она не самая плохая из всех, что мне приходилось выполнять летом. И я уже не злюсь на тебя за то, что ты привела меня сюда.

Неожиданно из-за угла появилась медсестра в накрахмаленном белом колпаке и форменной одежде. В руках она несла поднос с медикаментами.

— Все, девушки. Приступайте к работе. Нельзя же стоять тут целый день и трепать языками, — сделав замечание, медсестра удалилась, поскрипывая тапочками на резиновой подошве.

— О! — отреагировала Скай. — Это медсестра Уилтон. Эдит Уилтон. Держись от нее подальше. Говорят, она смеялась всего один раз в жизни, но, очевидно, это было до того, как мы с тобой родились. А вот и девятьсот первая. Ну, все. Увидимся за обедом. — Она открыла дверь и не без труда внесла в палату связку шариков.

Лори сделала несколько шагов дальше по коридору.

По мере того как она приближалась к строящемуся новому крылу госпиталя, шум строительных работ становился все громче. На тяжелой двери, которая отделила новое крыло от старого здания и частично заглушала грохот, висела яркая предупреждающая надпись: «ОПАСНО! НЕ ВХОДИТЬ!»

Новое крыло строилось на десять миллионов долларов, которые Шэдисайдскому госпиталю пожертвовал Франклин Страх. При этом, унаследовав привычку своего предка Саймона Страха, миллионер называл все, что возводилось на его деньги, своим именем. Так появилось крыло Страха. «Не самое удачное название для отделения госпиталя», — с содроганием подумала Лори.

Она остановилась и прислушалась. За дверью рабочие стучали молотками и что-то пилили.

Но неожиданно во время минутного затишья Лори уловила какой-то другой, необычный звук. Девушка замерла. Нет, она не ошиблась — где-то поблизости рыдал ребенок.

Лори огляделась. Плач явно доносился из 903 палаты, расположенной прямо напротив холла. Она поспешила туда, откуда раздавались эти тихие, жалобные стоны изнуренного ребенка, судя по всему страдающего уже длительное время.

Легонько стукнув в дверь 903 палаты, Лори на цыпочках вошла внутрь. На громадной белой больничной койке, спиной ко входу, лежал маленький мальчик.

— Всем привет! — бодрым голосом произнесла практикантка.

Ребенок не шелохнулся, продолжая плакать, но теперь уже более тихим охрипшим голосом.

Лори огляделась. В палате не было ни цветов, ни игрушек, ни открыток, абсолютно ничего, что могло бы хоть как-то развеселить больного, напуганного малыша.

— Я пришла проведать тебя, — сказала она.