Роберта Голинкофф - Эйнштейн учился без карточек. 45 эффективных игровых упражнений для детей от 0 до 6 лет

Этот опрос показал, что родители и исследователи во многом согласны друг с другом. Сколько печальной иронии в этих цифрах, если смотреть на них через призму все большего сокращения времени, которое мы отводим детям на игру! Оказывается, мы знаем, что надо делать, но просто не можем себя заставить делать это! Мы боимся, что если доверимся своим инстинктам, то наши дети попросту не смогут усвоить некоторые критически важные навыки. Френсис, мама 3-летней Ребекки, выразила это лучше всех: «Когда Ребекка просто играет, она теряет те драгоценные часы, в которые могла бы учиться. Я не хочу, чтобы мой ребенок отстал от других. Как я буду себя чувствовать, если мою дочку обгонят все остальные дети? И что будет чувствовать сама Ребекка, если я позволю ей отстать?»

Однако мы надеемся, что вы уже начинаете понимать: игра, свободная и управляемая, открывает дорогу к гораздо более удовлетворительной жизни – не только для детей, но и для их родителей. Игра – это ключ к воспитанию счастливых и интеллектуально развитых детей.

Прежде чем мы будем рассматривать, что игра значит в детской жизни и насколько она важна, нам необходимо ненадолго заглянуть в гости к детям разных возрастов, занятым игрой. Зачем? Дело в том, что в разном возрасте игра бывает разной. Как мы, взрослые, больше не плещемся в ванной с лодочками и уточками, так и наши маленькие дети не способны наслаждаться «Монополией» или словесными играми, которые интересуют нас. В один, два или четыре года игру составляют разные компоненты. Игра, будучи отражением мышления ребенка, тоже развивается в сторону нарастающей сложности.

Младенцы начинают играть уже в возрасте от 3 до 6 месяцев – как только обретают способность хватать предметы. Малыши этого возраста рады использовать как игрушку практически любой предмет, будь то скомканный лист бумаги, ботинок или даже монета!

Давайте понаблюдаем за Кэрол, 9-месячной девочкой с блондинисто-рыжими волосами, которая сидит на полу, играя с маленьким розовым пластиковым молотком. Она некоторое время пристально его разглядывает, как будто стараясь запомнить его облик, и пальчиками одной руки исследует все его выпуклости и впадины. Затем снова рассматривает и сует в рот, чтобы «попробовать на зуб». Вытаскивает изо рта, корчит недовольную рожицу (должно быть, молоток попался невкусный), а потом начинает трясти его – наверное, надеясь, что он начнет шуметь (может быть, это погремушка?). Затем случайно ударяет им о цилиндрическую металлическую корзину, в которой лежат остальные игрушки. Бах!.. Ого, как интересно! Она снова изо всей силы бьет молотком и в восторге слушает звук, который при этом удается извлечь. Потом, снова и снова, уже с конкретной целью, бьет по корзине молотком, но держит его не так, как мы обычно держим молоток, а боком, плашмя, и каждый раз подпрыгивает от восторга, что ей удалось самостоятельно добиться такого шума!

Пиаже предполагал, что в младенческом возрасте дети занимаются чистой формой игры: находят предметам место в своем мире.

Для детей между 6 и 9 месяцами такого рода усиленное исследование предметов только начинается. Психолог Холли Рафф из Колледжа Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке обнаружила, что дети в этом возрасте начинают по-разному держать предметы, в зависимости от их предназначения и свойств. Чем старше они становятся, тем меньше в их игровых действиях доля засовывания предметов в рот и разглядывания их вне зависимости от назначения. Пока Кэрол была младше, она просто перекладывала предмет из руки в руку, не вращала его и не изучала с разных сторон. Кэрол только начинает создавать мысленные связи между объектами – хотя сейчас это происходит случайно, как тогда, когда она нечаянно ударила молотком по корзине, размахивая рукой. Швейцарский психолог Жан Пиаже, один из отцов-основателей теории развития ребенка, предполагал, что в младенческом возрасте дети занимаются самой чистой формой игры. Они находят предметам, которые их интересуют, место в своем мире. Чаще всего они одномоментно играют только с одним предметом и используют его самым простым способом, не находя ему другого применения, чем то, которое задумано изготовителем.

А теперь давайте взглянем на Кэрол в возрасте 23 месяцев – всего лишь 14 месяцев спустя. Кэрол сидит на полу в кухне, окруженная игрушками, которые она достала из корзины, уже знакомой нам по первому эпизоду. Она выбирает игрушечный телефон и некоторое время тщательно изучает пальчиками кнопки, стараясь нажать их, чтобы услышать звон. Нажав несколько кнопок, подносит трубку к уху (да, надо сказать, она все-таки пару раз ее предварительно облизнула) и вновь нажимает кнопки. Потом ей становится скучно, и она видит тот самый молоток, который так порадовал ее в первом эпизоде. Поставив телефон на пол, она берет молоток – теперь уже держит его правильно, «как большая» – и достаточно сильно ударяет по кнопкам. Это действие выглядит преднамеренным и подразумевает некоторое планирование ситуации – как будто девочка подумала: «Этот молоток может нажать больше кнопок, чем один мой пальчик!» После нескольких попыток (она пока не больно-то хорошо целится) ее усилия вознаграждаются звоном сразу нескольких кнопок. Рядом с девочкой на полу лежит кукла – тряпичный младенец с пластиковым личиком, одетый в пижамку. Во время игры Кэрол время от времени берет куклу на руки и укладывает ее обратно, накрывая собственным одеяльцем. Это одеяльце – предмет, который психологи назвали бы «переходным объектом» Кэрол, и он не раз помогал ей в трудные моменты жизни.