Би Уилсон - Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем?

Еда для детей могла иметь два состояния: очень твердая или очень мягкая. С одной стороны, большая часть «безопасных» блюд имела кашеобразную консистенцию («каши на ночь», как писала Маргарет Уайз Браун в своей культовой книге о детском сне, вышедшей в 1947 году, «Баю-баюшки, Луна!» [17]). Важно было приготовить такую мягкую еду, чтобы ребенок мог есть ее ложкой. Допускались овсянка, хлеб, молоко и пудинги с заварным кремом. Овощи для детей нужно было долго тушить, чтобы затем их «пропустить через дуршлаг», как писал один специалист {183}. Много еды было протерто через сито, прежде чем ее признали травмирующей для чувствительного детского желудка.

Мясо следовало измельчать и быстро готовить (раньше няни разжевывали кусочки мяса и только потом давали его детям). Каши и крупы нужно было разваривать до консистенции клейкой массы.

Бобовые, такие как горошек, бобы, фасоль и чечевица, считались ценными из-за большого содержания белка, и время от времени их следовало употреблять, но только если все было сварено и тщательно протерто через сито. Несмотря на это, оставалось опасение, что они могут плохо «усвоиться».

За словами «усвояемый» и «неусвояемый» скрывалась тревога не только по поводу стула ребенка, но и выживаемости в целом. Молочный пудинг считался усвояемым, помидоры – нет. До XIX века на вздутие и понос не обращали внимания. В то время, когда люди были привычны к слабительным и пиявкам, диарея у ребенка не была причиной беспокойства, наоборот, многие считали ее знаком самолечения организма. В 1890-х годах, однако, диарею и тошноту наконец-то стали считать недобрыми симптомами для маленьких детей, и разразилась истерия по поводу любой еды, вызывающей понос {184}.

Волнения о последствиях несварения желудка у детей были обоснованными, но вели сторонников дошкольного питания к паранойе в отношении любых продуктов, мало-мальски содержащих клетчатку.

В 1909 году Эрик Притчард, британский доктор, выражал ужас перед «кишечной проблемой», которую могло вызвать употребление мармелада из-за содержащейся в нем кожуры апельсина {185}. По словам Притчарда, шпинат, «чрезвычайно популярный овощ в дошкольном питании», представлял значительную опасность для пищеварения малышей. Именно Притчард обнаружил, что «если выполнить анализ кала ребенка после употребления еды, содержащей шпинат, то в нем обнаружится практически весь этот овощ в непереваренном состоянии». Сегодня книги по воспитанию детей иногда предупреждают в слегка комичных выражениях о том, что вы можете обнаружить в детских пеленках, после того как ребенок съест сладкую кукурузу, но вы никогда не найдете и намека на то, что это может навредить ему. А что до сторонников дошкольного питания, то они утверждали, будто существует опасность для детей от любой еды, которая слишком быстро проходит через пищеварительный тракт.

Таким образом, вся пюреобразная еда должна была поддерживать пищеварение малышей в неразвитом, младенческом состоянии. Протертые овощи и молочные пудинги не отличались от пюре и размоченного хлеба с сахаром и пряностями. В то же время существовало мнение, что детям нужно давать больше твердой пищи (поджаренные до хруста тосты и тому подобное) для тренировки челюсти и зубов. Особое внимание уделялось жеванию. Малыш, которого еда не учила жевать, находился в зоне риска многих проблем – от жалоб на боль в животе до воспаления аденоидов. Доктор Уоллас из лондонской больницы отметила, что большинство проблем с пищеварением появляются из-за плохих зубов, и поэтому очень важно включать в диету много «очищающих рот» продуктов, например сухарей, тостов и сухих гренок {186}. Как и вся детская еда в целом, функция этих тренирующих челюсть продуктов заключалась в пользе, а не в удовольствии.

Элизабет Дэвид, писательница, родившаяся в 1913 году в зажиточной семье среднего класса, вспоминала безнадежную скуку детской еды 1920-х годов.

«Мы ели много пресно приготовленной баранины и говядины с такими же пресными овощами», – вспоминала она {187}. Их кормили отвратительными пудингами из дробленого риса или тапиоки, «очевидно, придуманными исключительно для того, чтобы пытать детей». Она на дух не переносила вареные водянистые овощи, которые ей подавали: «зеленую верхнюю часть репы, шпинат, артишоки, пастернак». Блюда, которыми кормили Дэвид в детстве (и сочиненные ее мамой «в соавторстве с няней»), считались питательными. Никто и не подразумевал, что ей должны нравиться «обязательные кружки молока»: эмоциональная составляющая детского питания была не важна.