Би Уилсон - Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем?

В 1910 году участница кампании в поддержку общественного здоровья Луиза Стивенс-Бриент наблюдала, как нью-йоркские школьники покупали обед в магазинах и торговых лавках на колесах возле школы. «Обеды, купленные таким образом, были следующими: маленькая сосиска и булочка стоимостью один цент, сэндвич со швейцарским сыром за два цента, два маленьких банана и две длинные лакричные конфеты за два цента, два глазированных кекса за три цента». Бриент направила эти продукты в лабораторию для анализа питательного состава. Сосиска оказалась подкрашенной розовым пищевым красителем, в ней содержалось всего 5 граммов белка. В «обеде» из бананов и лакричных сладостей было менее 0,6 грамма белка {170}.

Слишком часто детская еда в семейном кругу не соответствует основному предназначению питания, то есть насыщению.

В 1910-х годах Мод Пембер-Ривз провела четырехлетнее исследование в условиях проживания в «респектабельных» семьях рабочего класса в лондонском районе Ламбет, где питались «примерно на фунт в неделю» {171}. Это были женатые мужчины, работавшие обжарщиками рыбы или напарниками водопроводчика, то есть не самые бедные люди в округе. Тем не менее они были ограничены в средствах, поэтому любой белковый продукт, который попадал в дом, находился под контролем: «Мясо купили для мужчин», – отмечала Ривз. В одной семье, которую она посетила, муж работал извозчиком, и у них с женой было четверо детей, еще не достигших пяти лет. На завтрак они, по обыкновению, съедали ломоть хлеба, разделенный на всех, и тридцать граммов сливочного масла, чай и «копченую рыбу, отдельно для мистера N.».

За всю неделю эти дети не ели ничего другого, кроме хлеба, чая, картофеля, подливки и овощей. В этой семье почти не было «разнообразия».

Когда изредка на столе появлялись дешевые сезонные помидоры, это было настоящим событием.

Во все времена то, как питаются дети, зависело, по большей части, от социального класса и финансовых возможностей семьи. Ривз обратила внимание, что в «зажиточных» домах существовало два вида питания: один для взрослых и один для детей. Если семья относилась к среднему классу, то ребенку давали пресную протертую стряпню, которая считалась полезной для его здоровья. В семьях, где недельный бюджет на еду составлял 10 шиллингов (40,62 фунта или 3814,24 рубля в пересчете на современные деньги, с учетом покупательской способности), целой семье приходилось питаться одними и теми же продуктами, продиктованными потребностями мужчины.

Молоко почти никогда не покупали, так как оно было слишком дорогим.

Его цена была одинаковой и в Ламбете, и в Мэйфэр. «Детское питание не знакомо детям бедняков, которым достаются только остатки того, чем питаются взрослые» {172}.

Во всех семьях рабочего класса, которые посетила Мод Пембер-Ривз, главной едой для детей был хлеб. «Он дешевый; он им нравится; он появляется в доме уже готовым; он всегда под рукой и ему не нужна тарелка и ложка. Смазанный сливочным маслом, вареньем или спредом, в зависимости от толщины кошелька матери, он не приедается детям, если они здоровы. Они получают его прямо в руки и могут сами решать, где и как его съесть. Он входит в оба приема пищи в течение дня» {173}.

Питание детей из бедных семей в сельской местности было не намного лучше. Один врач из юго-западной части Англии заметил, что более бедные семьи жили на хлебе и масле, картошке и «неусвояемых» пирожках и несвежем чае {174}. Эти модели кормления детей той же едой, что и всех домочадцев, не обязательно были неразумными.

Возможно, «семейная еда», которой питались дети, была не слишком питательной, зато все сидели за одним столом, ели одни и те же блюда, что создавало ощущение близости со всеми домочадцами. Историк из Оксфорда Шон Пули изучила семьи рабочего класса XIX века из разных регионов Британии и обнаружила, что одним из самых распространенных родительских страхов о детях было то, что они съедят что-то вне дома, особенно фрукты {175}. «Смерть от фруктов» часто встречалась в местных правительственных отчетах о детской смертности. Отчасти это было вызвано тем, что легче обвинить в детской смерти какое-то событие вне дома, чем допустить немыслимую возможность того, что это могло случиться по вине родителей. Однако убеждение, что это «смерть от фруктов», имело и более глубокие корни. На протяжении долгого времени было распространено мнение, с которым соглашались как богатые, так и бедные, будто бы сырые фрукты представляли для детей опасность. Вероятно, беспокойство из-за фруктов возникало в связи с их сезонным характером.