Касс Санстейн - Мир по «Звездным войнам»

Сделаем паузу и вдумаемся в эти слова. Берк настаивает на том, что традиции образуют соединительную ткань времени, что эта ткань помогает придать смысл нашим жизням и что она – самое постоянное, что человеку доступно в принципе. Разумеется, это консервативная идея, однако даже те, кто не относит себя к консерваторам, любят и даже считают необходимыми всевозможные цепи и преемственность. Этим легко объяснить (частично) обаяние бейсбола: он связывает родителей с детьми, одно поколение с другим. То же самое можно сказать и о «Звездных войнах», потому-то они и сохраняют популярность на протяжении стольких лет.

В саге «Звездные войны» повстанцы добиваются реставрации Республики . В этом смысле они истинные консерваторы. Их можно назвать беркианцами – мятежными, но тем не менее консерваторами. Они говорят от имени своих традиций. Император Палпатин, напротив, настоящий революционер, как и последователи Первого Ордена. Люк, Повстанческий альянс, Сопротивление хотят вернуться к тому, что было раньше (к его идеализированной версии). Вдохновение они ищут в прошлом. Есть в этом что-то первобытное.

Мартин Лютер Кинг был мятежником, он однозначно Скайуокер, приправленный капелькой Хана и как следует сдобренный Оби-Ваном. Он стремился к фундаментальной перемене, но был хорошо осведомлен о могуществе межпоколенческой связи. Он заявлял о приверженности традициям, даже когда помогал писать принципиально новые главы американской истории.

Вот отрывок из речи Кинга о бойкоте автобусных линий в Монтгомери:

«Если мы ошибаемся, то значит, ошибается и Верховный суд этой страны. Если мы ошибаемся, то ошибается конституция Соединенных Штатов. Если мы ошибаемся, то ошибается Господь Всемогущий. Если мы ошибаемся, то Иисус из Назарета был всего лишь мечтателем, который никогда не спускался на землю. Если мы ошибаемся, то справедливость – это ложь. И любовь бессмысленна».

В потрясающей новелизации «Новой надежды» Биггс, друг Люка, играет довольно важную роль. (В фильме он появляется лишь на несколько минут.) В первых главах романа Биггс открывает Люку свое желание стать повстанцем. Правда, он пока толком не знает, что для этого надо сделать. Он даже не знает, где базы повстанцев и как с ними связаться. Вот важный абзац:

«Знаю, у меня мало шансов найти их, – неохотно признал Биггс. – Если это не получится, что ж, тогда… – Глаза Биггса засветились странным огнем, в них была новообретенная зрелость и… что-то еще. – Я сам сделаю, что смогу».

У Биггса сердце мятежника. И в мире «Звездных войн» он далеко не один такой. Генерал Тагге, не брезгующий на пути наверх никакими средствами, хорошо понимал, какие проблемы стоят перед Империей: «Кое-кто из вас до сих пор не уяснил, насколько хорошо оснащен и организован Альянс. Их корабли превосходны, их пилоты – лучше. И движет ими нечто более мощное, чем их двигатели: этот их противоестественный, реакционный фанатизм. Они намного опаснее, чем вы себе представляете». Ключевое слово здесь «фанатизм», именно он может подвигнуть обычных людей на необычные поступки.

Оби-Ван хорошо описал революционную отзывчивость: «Запомни, Люк, страдания одного – это страдания многих. Когда речь идет о несправедливости, расстояния не имеют значения. Если зло не остановить, со временем оно поглотит всех людей – и тех, кто с ним сражался, и тех, кто не обращал на него внимания». Твердые в своих убеждениях повстанцы живут по этому кодексу. Они согласны, что расстояние не может отменить или уменьшить несправедливость – и потому борются с ней.

Мысль о том, что зло со временем поглощает всех нас, звучала и у протестантского пастора Мартина Нимёллера. В своих проповедях он критиковал Адольфа Гитлера, за что семь лет провел в концентрационных лагерях:

«Когда они пришли за социалистами, я молчал – я не был социалистом. Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал – я не был членом профсоюза. Когда они пришли за евреями, я молчал – я не был евреем. Когда они пришли за мной – уже некому было заступиться за меня».

Политические лидеры часто испытывают удивление и даже шок, когда против них поднимают мятеж. Давным-давно, в одной далекой-далекой галактике Император Палпатин и подумать не мог, что Люк будет сопротивляться его уговорам, что Дарт Вейдер пойдет против него, что повстанцы откажутся сдаваться. В 1770 году британцы не предвидели, с какой энергией и пылом американцы начнут свою революцию. В 1990 году очень мало кто мог поверить, что в январе 1992 года прекратит существование Советский Союз. В 2009-м мир не знал, что всего через год случится «арабская весна».