Шарон Ротбард - Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

После занесения Белого города в список Всемирного наследия ЮНЕСКО каждое лето в Тель-Авиве проходит фестиваль «Белая ночь»: с вечера до утра Белый город сияет огнями, народ гуляет, всюду звучит музыка. Надо ли говорить, что именно в эту ночь в Черном городе шум запрещен, как это было летом 2013 года, когда тель-авивская полиция разогнала ежегодную уличную контрвечеринку «Черная ночь», устроенную феминистским центром женщин-мизрахи «Ахоти» в районе улицы Членов.

Яффа – по-прежнему легкая добыча для тель-авивских спекуляций на рынке недвижимости. Из любви к прекрасному Тель-Авив сейчас пытается осветлить и Яффу. Чтобы цепочка тель-авивских прибрежных отелей и роскошных жилых кварталов активнее разрасталась в южном направлении (заполнив таким образом прогал между Яффой и Тель-Авивом), вся северная часть Яффы, где раньше находился район Маншия, превращена в досуговую и туристическую зону. Бывший турецкий железнодорожный вокзал Яффы, в котором более полувека размещалось министерство обороны, отреставрировали, и теперь внутри за его воротами – роскошный торговый центр под открытым небом.

По всему центру Яффы, а также возле яффского порта и района Аджами полным ходом идет джентрификация городской среды – возникают самые разные проекты строительства роскошного жилья, аналогичные проекту «Холм Андромеды», но различающиеся по масштабам. Сам порт реконструировали, а портовые сооружения отдали под магазины, рестораны и галереи. Местный блошиный рынок стал кварталом ресторанов.

Жители палестинской Яффы, разделенные на религиозные и племенные группы, вынуждены постепенно переезжать в арабские трущобы Израиля, подальше от побережья – в такие «смешанные» города, как Рамла и Лидда (Лод).

Но не только арабскому населению угрожает тель-авивская индустрия недвижимости. Благодаря международной репутации и роскошному брендингу, с официально поощряемой спекулятивной экономикой, основанной на торговле недвижимостью, Тель-Авив сегодня считается одним из самых дорогих городов в мире, фактически вытесняя молодое поколение из своего центра. Тель-Авив стал многим не по карману. Как правило, чтобы стать владельцем квартиры в Тель-Авиве, нужно ее унаследовать.

Черный город в буквальном смысле слова чернеет, и это уже не метафора. Вдобавок к многочисленным меньшинствам и мелким сообществам, образовавшимся в Яффе и южных районах Тель-Авива – а причиной была продолжавшаяся на протяжении нескольких поколений миграция из разных стран и с разных континентов, – в последнее десятилетие Черный город принял новую волну приезжих, около 60 тысяч беженцев из Южного Судана, Республики Судан и Эритреи. География Черного города теперь состоит не только из названий-призраков палестинского прошлого, но и из новых воображаемых мест, таких как Манила-авеню и Маленький Хартум.

Во многих случаях политический подтекст, описанный или озвученный в данной книге, стал еще более очевидным, жестоким и почти бесстыдным.

Если на момент написания книги фраза «Иудея-Самария-Газа – это здесь!» была всего лишь лозунгом на предвыборном плакате в Тель-Авиве, то теперь новые колонии правых, состоящие из поселенцев с Западного берега реки Иордан, воодушевляясь на этот раз лозунгом «Поселение – в наших сердцах!», а также щедрыми пожертвованиями и правительственными бюджетами, развиваются и внутри тель-авивского Черного города, в районе Аджами в Яффе или в районе Шапира в южном Тель-Авиве.

Черный город стал монопольной экспериментальной площадкой для ультраправых политиков и политиканов вроде бывших членов парламента Михаэля Бен-Ари [275], открывшего свою штаб-квартиру в ха-Тикве, и Аелет Шакед [276], сделавшей то же самое в районе Шапира.

Наплыв беженцев в южные районы Тель-Авива стал поводом для новых соглашений и коалиций между разными еврейскими религиозными течениями, а иногда и между религиозными и светскими евреями. Летом 2010 года около двадцати пяти районных раввинов из южной части Тель-Авива собрались в районе Шапира и сообща издали указ, запрещающий членам своих общин сдавать внаем или продавать квартиры и дома неевреям, и в частности африканским беженцам. Этот новый раввинский указ, вышедший в обстановке, подогреваемой местными поселенцами, районными активистами и ультраправыми политиканами, положил начало ксенофобской кампании, направленной против африканских беженцев и вообще африканцев, а также против леворадикалов-активистов или неправительственных организаций, выступающих в защиту прав беженцев.