Юлия Прим - Replay

– Убирайся отсюда, – произношу безжизненно, едва первый гудок сменяется сосредоточенным: – Да.

– Я могу помочь, – парирует уверенно, не обращая внимания на мои слова.

– Точно, – бросаю устало усмехаясь. – Совсем забыла, что имею дело с великим и всемогущим! Хочешь помочь? Так верни мою жизнь! Отмотай назад до того дня, когда ты в ней появился и сотри напрочь все следы своего в ней присутствия!

Глубокий выдох, звучащий в трубке рефлекторно заставляет понизить голос до минимума, отчужденно произнося:

– Что молчишь? От смерти не откупиться даже всеми твоими деньгами? Так?! Значит ни черта ты не можешь… Убирайся прочь в свою беспроблемную жизнь.

Вытираю, скатывающиеся на губы слёзы, в сердцах выпаливая на едином дыхании:

– Ненавижу тебя! Ты последний в списке из тех, к кому бы я обратилась за помощью!

– Главное, что я в нём есть, – доносится из трубки резкое и напряженное. – Соболезную, – произносит совсем другим тоном, которого я прежде не слышала и обрывает разговор.

С пару минут всё так же стою у окна, отчуждённо смотря в окна дома напротив. Точно опомнившись, резко задергиваю шторы, наспех скидывая одежду. Выключаю свет.

– Всё произошедшее сегодня не более чем плохой сон, – убеждаю себя, закрывая глаза.

Проваливаюсь в забвение за считанные минуты, кажется, во сне тоже плача. Видя тоскливую улыбку на неподвижных красивых губах отца. Снисходительный, понимающий взгляд, точно прощающий все прегрешения. Серьезный, строгий и нежный одновременно. Присущий лишь одному человеку, поистине любящему меня…

Утро не принесло облегчения. Самочувствие было такое, словно из меня высосали все жизненные силы. Неспешно поднявшись, первым делом подхожу к окну. Распахиваю шторы, зажмуривая глаза от яркого солнечного света. Необычная погода для Питера, большую часть начала лета, пребывающего под занавесом плотных кучевых облаков. Природа вокруг словно радуется чему-то, благоволит, а я, бросив мимолетный взгляд на опустевшее парковочное место, иду выбирать из своего гардероба темный наряд, более-менее соответствующий трауру.

Выхожу из комнаты на запах свежеваренного кофе. Без улыбки приветствую Павла.

– Как спалось? – произносит взволнованно.

– Скверно, – отвечаю честно, наливая полную кружку. – Вы звонили в больницу?

– Да, – поджимая губы, отводит глаза. – Они ввели Марину в состояние искусственной комы. Говорят, организму так справиться проще, миновав сложный период и излишние переживания.

– Чем маме можно помочь? – роняю тихо, сверля взглядом на столе одну точку.

– Всё слишком сложно, Кристин… – затихает, глядя на меня с толикой жалости и сочувствия. – В ближайшие дни потребуется еще одна операция, я постараюсь обо всём договориться… в специализированной клинике…

– Вы нашли реквизиты в документах папы? – уточняю, безвольно кивая. Дверь в кабинет по утру оказалась не плотно прикрыта и, уж если я не брожу по квартире ночами в бессознательном состоянии: там был Павел.

– Нет, – отвечает неловко. – И это усложняет сложившуюся ситуацию. На счетах твоего отца должна быть весомая сумма, способная погасить все расходы на лечение и реабилитацию Марины. Имея доступ, ты вполне могла бы воспользоваться деньгами в ближайшие дни. Пусть это и не вполне законно… В худшем случае, как сейчас, будет потеряно время, которого нет, – опускает глаза, искривляя линию губ. – Ты вступишь в права наследства спустя полгода. Моих сбережений хватит на начальный период, а дальше придётся ломать голову над тем как собрать оставшуюся сумму.

– Сколько? – произношу отчужденно.

– Не знаю, – отвечает правдиво. – Десятки тысяч.

– Вы не о рублях? – нервно усмехаюсь, получая в ответ скоропостижный кивок головы.

– Володя не оставил завещания. Это бы облегчило ситуацию. Да он и не думал…

Грузно выдыхаю, слыша обрывистое:

– Прости. Знаю как тебе больно. Мне надо ехать.

Не объясняя, куда и зачем, поднимается из-за стола, направляясь к двери.

– Я с вами, – заявляю безапелляционно. Отчетливо понимая, что останься я дома одна – сойду с ума от терзающих мыслей. Молча кивает, пропуская вперёд.

Выходя из подъезда, отчаянно пытаюсь внешне создавать иллюзию покоя. Сажусь в автомобиль Павла, боясь спросить, куда лежит наш путь.

Первая точка маршрута. Серое одноэтажное здание, словно спрятавшееся за высокими корпусами больницы. Скрытое от лишних глаз густой посадкой кустарника. Невзрачное и пугающее. Вызывающее приступ животного страха с каждым метром приближения к настежь открытой железной двери парадного входа.