Елена Каштанова - Компромисс

– Ты ведь говорил, вы давно знакомы? – уточнил он.

– Ну да, учились на одном факультете, но тогда мы даже не замечали друг друга, общаться начали уже после выпуска, так получилось.

– Вот и ответ. Вы изначально друг другу не подходили, иначе заметили бы друг друга раньше за пять-то лет. Своего человека обычно видишь сразу. "Так получилось" – очень плохая причина для отношений. Чужие люди так и останутся чужими, как бы ни старались стать родными.

– Любовь с первого взгляда? – усмехнулся я.

– Любовь, ненависть. Хоть что-нибудь, что цепляет. На самом деле, достаточно простой симпатии. Она может потом перерасти в любовь или нет. Но вот это равнодушие хуже всего. Если оно есть, оно всегда вылезет снова.

– Я предпочитаю думать, что "всегда" не бывает. Из любого "никогда" и "всегда" есть исключения.

Крис нахмурился и взгляд его стал то ли подозрительным, то ли просто заинтересованным, а я вдруг понял, что сморозил. Это была прямая цитата из одного его рассказа: "Никогда – слишком бесконечное слово, из любого никогда и всегда есть исключения". Я уже так привык к этой фразе, что она стала частью меня, я употребил ее как свою собственную, не воспринимая как цитату, не отметив ее происхождения, не подумав о том, "как слово наше отзовется".

Я сделал покер-фейс. Типа ниче не знаю, кому там что померещилось, я тут ни при чем. В конце концов, не самая оригинальная мысль, могла и у меня зародиться. В его рассказах вон сколько моих мыслей зародилось, и ничего, я пережил. Ну как пережил… Ломанулся разбираться вообще-то.

– И ты считаешь, что твой случай – как раз исключение?

А? Что? О чем это он? Мы, кажется, о чем-то говорили…

– Нет, как раз нет. – Усилием воли я возвращаюсь в реальность и заставляю себя невозмутимо продолжить разговор. – Но попробовать-то стоило?

– Я бы не стал. Не люблю наступать на грабли, даже один раз.

– Поэтому у тебя никого нет?

– С чего ты взял, что у меня никого нет?

– Ты сам так сказал. К тому же, если бы кто-то был, то он бы сидел сейчас здесь, а не я.

Он не стал спорить или возражать. Сказал только что-то вроде "жизнь гораздо сложнее, чем ты ее себе представляешь" и перевел разговор на другую тему.

А Орика я все же перевез к ним домой, слишком уж грустным был пес, не ел почти, гулял без удовольствия. Я надеялся, что дома в привычной обстановке ему станет хоть немного легче. Я разговаривал с ним, рассказывал о Крисе, гладил и обнимал, но собак все равно оставался безучастным, смотрел тоскливыми глазами и очень скучал по хозяину. Я старался проводить с ним больше времени, даже на работе почти перестал появляться, преимущество работы в Интернете – практически все можно делать удаленно. Правда, есть и недостаток – в любое время в любом месте тебя достанут, если вдруг срочно понадобишься. Мне-то, конечно, грех жаловаться, а вот программистов иногда даже ночью поднимают, если что-то слетает.

Мне нравилось бывать в квартире Криса. В спальню и гостиную я не заходил, а вот третья комната (судя по всему – его основное обиталище) была необыкновенно уютной. Я полюбил залезать с ногами на угловой диванчик, класть на колени ноутбук и работать там, периодически свешивая руку и поглаживая Ори, для которого специально в этом месте был постелен коврик. Рядом располагался диванный столик с углублениями для чашки и тарелки с печеньками, при этом чашка и тарелка так комфортно себя чувствовали в этих углублениях, что я не мог понять – то ли столик делался специально для них, то ли их долго подбирали под нужные размеры. Крис потом рассказал, что все это продавалось комплектом, он привез эту конструкцию с какого-то греческого острова, увидел в керамической лавке и не смог устоять, пришлось даже специально для перевозки чемодан покупать, потому что тогда он путешествовал с рюкзаком.

– Я вообще люблю из поездок привозить не сувениры, а именно такие функциональные вещи, – пояснил он. – Посуду, канцтовары, текстиль какой-нибудь. Однажды даже дверной замок привез, правда, так и не поставил. Потом очень приятно этим всем пользоваться и вспоминать.

Пользовался я с большим удовольствием – и диваном, и столиком, и чашкой, и гостеприимством отсутствующего хозяина вообще. Я, конечно, не лазил по шкафам и ящикам стола, но некоторые вещи были на виду, их невозможно было игнорировать. В основном, это были листочки с цифрами и буквами, какие-то его математические расчеты, в которых я понимал даже меньше, чем в японских иероглифах. Крис объяснил, что технический прогресс еще не дошел до математиков, им удобнее писать свои китайские грамоты от руки. Есть, конечно, специальные редакторы, в которых можно печатать формулы, но достаточно трудоемко искать в них спецсимволы и постоянно переключать индексы, поэтому в этих редакторах делается только конечный продукт, а все промежуточные расчеты – вот так, по старинке, на бумажках.